Они проехали концентрические группы стен, миновали внутренние дворы, где дивизионы бронетехники стояли, как Гвардейцы на параде: Василиски, танки прорыва, осадные такни, сверхтяжелые под брезентом. Они быстро проехали мимо ряда Завоевателей, одинаковых, отличающихся только номерами на корпусах, а затем поехали по дороге вверх к Высокому Двору главной крепости.
Когда Гаунт выбрался из тяжелого транспорта генерала, эскорт из бронетранспортеров Таурокс окружил его, боевой строй из Ударов Молний проревел на низкой высоте, наполнив Высокий Двор звуком, направляясь на запад над крепостью. Гаунт смотрел вверх, как они проносятся мимо, а затем на вторую волну, которая быстро последовала за ними. Он надел свой плащ, прошел по двору и поднялся по ступеням на стену.
— Гаунт? — крикнул ему вдогонку Вон Войтц.
Со стены у Гаунта был ясный вид над краем конуса, на обширный город внизу и на отдаленный ландшафт. Он мог видеть тусклый блеск моря. Темный промышленный ландшафт простирался на восток, мозаика из нефтеперегонных заводов и мегаструктур фабрик, обширные территории из пилонов, похожих на металлические леса, и на грязные, изрыгающие газ промышленные установки, некоторые, явно, выдающиеся из вод Восточного Предела на искусственных островах. Далеко на востоке разразилась гром, и Гаунт увидел дрожание пламени вдали, освещающего линию горизонта.
Урдешские и Хеликсидские часовые, составляющие личный состав счетверенного оружия на стене, бросали на него взгляды, озадаченные. Кто это был, что только что поднялся сюда?
Еще одна волна самолетов проревела над головой, следуя по тому же самому маршруту, как и предыдущие. На этот раз Мародеры, косяк из пятидесяти, их мощные двигатели ревели, пока они тащились по воздуху, медленнее и более массивные, чем ударные истребители, которые были до них. Гаунт наблюдал за ними, пока янтарное свечение из их форсажных камер не исчезло в темном кавардаке пейзажа. Еще один грохот грома дошел с ветром, и еще одна вспышка осветила горизонт.
— Враг штурмует паровые фабрики у Заракппана, — сказал Байота, встав рядом с Гаунтом, и присматриваясь.
— Мы пытаемся сохранить драгоценную инфраструктуру так долго, как возможно, — сказал он, — именно поэтому Урдешская война в основном сухопутная, а не зачистка с орбиты. Кроме того Архивраг, кажется, больше намеревается разрушать, чем захватывать. Тем не менее, Заракппан слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Предпочтение было отдано размещению воздушных сил, вместо наземных, чтобы справиться с атакой более решительно.
— Ценой паровых фабрик? — спросил Гаунт.
— Прискорбно, но да. Такие жертвы стали возрастающей особенностью этой кампании.
— Орбитальная зачистка уничтожила бы Сека за дни, — сказал Гаунт. — Возможно, уничтожила бы эту угрозу навсегда. Флот...
— ...готов, — сказал Байота. — Это стратегия, которая есть у нас в кармане. У нее есть свои сторонники. Потеря Урдеша, как функционирующего мира-кузницы будет главной жертвой. Это должно быть взвешено против выгоды уничтожения Сека навсегда.
— Значит, магистр войны отдает предпочтение наземной войне? — спросил Гаунт.
— Страстно. Чтобы победить Сека и сохранить мощь Урдеша. Достойная цель, и я, безусловно, вижу в ней достоинства. Но она, кажется, игнорирует методологию Архиврага.
Гаунт посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду, Байота?
Байота был невозмутим.
— В лучшие времена, сэр, Губительные Силы непредсказуемы, их тактика непостижима. Но здесь она кажется вообще непонятной. Кажется, что они вернулись, чтобы вернуть Урдеш, а еще они...
— Они что?
— Даже по их нечеловеческим стандартам, они действую, как маньяки.
Тактик посмотрел на Гаунта с выражением, которое Гаунт нашел любопытным.
— Есть теория, — сказал Байота, — что Анарх Сек сошел с ума.
— А мы точно знаем, что это так? — спросил Гаунт.
Байота тихо рассмеялся.
— Справедливое замечание. Но стало невозможно разглядеть какую-нибудь тактическую логику в его кампании. Даже в сравнении с некоторыми из его действий, которые часто показывали экстраординарное коварство. Многие в тактической службе и разведке пришли к выводу, что он испытал нервный срыв. Возможно, он был психически поврежден из-за необходимости сделать реверанс Архонту. Гор унизил его и вернул его в строй, и это могло стать слишком многим для такого эго, как у Сека. Или, возможно, он болен, или ранен, или осквернен за гранью любых измерений, которые мы можем понять.