Она посмотрела на всех троих.
— Есть что-нибудь еще, что вы бы хотели добавить? — спросила она. — Что-нибудь еще, чем бы вы хотели поделиться? Я рекомендую вам это, в присутствии Полковника Грае, что сейчас самое время, в этой дружеской атмосфере. Если в дальнейшем обнаружится, что вы скрыли какую-нибудь ценную информацию, ваш кобальтовый уровень и близость к Милитант коммандеру не будут достаточными, чтобы прикрыть вас. Если мы будем обязаны снова поговорить, наша беседа будет намного менее приятной. Мы друг друга поняли?
Они кивнули.
— Что-нибудь?
Домор с Фейзкиель помотали головами.
— Нет, мэм, — сказал Баскевиль.
— Секунду, — сказала она, и повернулась к Грае. Двое обменялись несколькими замечаниями, которые были полностью скрыты раздражающим жужжанием дрона.
Лакшима снова повернулась к ним.
— На этом все, — сказала она.
Они вышли во двор крепости. Ученая Онабель сказала им подождать, и что транспорт, который отвезет их обратно к месту размещения, будет организован. Баскевиль был уверен, что это означает, что им придется прождать несколько часов. Начинался дождь. Было непонятно, громыхает ли гром вдалеке или это бомбардировка.
Баскевиль выпустил долгий выдох. Фейзкиель стояла и одержимо игралась с пуговицами на плаще. Домор сел на каменный блок и зажег сигарету с лхо.
— Я был бы счастлив, чтобы этого больше никогда не случилось, — сказал он.
Баск кивнул.
— Я поговорю с Гаунтом, — сказала Фейзкиель. — Расскажу, что было. Это только я, или вы тоже почувствовали территориальную игру здесь? Ордос, с их тайнами, трется с Астра Милитарум? Спорят, как они разделят информацию?
— Я это понял, — сказал Баскевиль. — Грае было не по себе. Это, очевидно, что-то очень большое.
— Я думал, что мы все были на одной стороне, — сказал Домор, выпустив большое облако дыма. Его руки тряслись.
— Предполагалось, что именно так, — сказала Фейзкиель.
— Но у кого самая большая власть? — спросил Домор. — Я имею в виду, когда опускается до этого? Инквизиция или Астра Милитарум у руля?
— Я бы сказал, что магистр войны, — сказал Баскевиль. — В конечном счете, не смотря на влияние ордоса, у магистра войны должна быть окончательная власть. Он – представитель Императора.
Домор бросил сердитый взгляд.
— В любом случае, — сказал он, — мы должны предупредить Гола сразу же, как вернемся.
— Предупредить его? — спросил Баскевиль.
— Ну, мы весьма сдали его в процессе, — сказал Домор. — Не важно, что мы говорили или как мы отвечали, Гол оставался во внимании. Он был бедным фесом, с которым это говорило. Фес, в самом конце, что они говорили о нем.
Баскевиль посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду, «в конце»? — спросил он. — Дрон редактировал их. Мы не могли...
— Фес меня, Баск, — сказал Домор, вставая на ноги и туша сигарету с лхо о пятку. — Все эти годы службы с бормочущими Вергхастцами из разношерстного отряда, и ты не считываешь по губам автоматически?
Он постучал по своей аугметике.
— Нахер дрона и его криптополе, — сказал он. — Я все время читал по их губам. Вторая натура.
— Какого феса они говорили, Шогги? — спросил Баскевиль.
— Эта капризная сука хочет Гола. Она так и сказала Грае. Сказала, что хочет, чтобы его немедленно привели, без споров, — ответил Домор. — И по выражению на лице Грае, это не будет милый разговор, который только что был у нас.
XIX. ТРАУР
Двор перед зданиями, где размещались Танитцы, суетился. Наконец-то прибыли запасы боеприпасов, в виде трех транспортников-10 в цветах Муниторума. Харк, который обнаружил, что у старшего комиссара, прикрепленного к Милитант коммандеру, больше влияния, чем у старшего комиссара, прикрепленного к полковнику, стоял и разговаривал с адептами Муниторума, просматривая накладные на груз. Спетнин, Тейсс и Аркуда надзирали за людьми, которые забирали боеприпасы с грузовиков. Тейсс и Элам заложили мешками с песком одну из умывальных комнат, в качестве склада, и Призраки таскали туда длинные ящики с коробки.
Гол Колеа сидел на лестнице жилого блока, наслаждаясь бледным солнцем, которое вышло ненадолго между дневными ливнями. Около импровизированных кухонь неподалеку люди из свиты собрались, чтобы начать приготовления для «большого банкета», который объявил Бленнер, чтобы отпраздновать повышение Гаунта. Здесь было много суеты и много смеха. Цвейл руководил, и, очевидно, казался в форме, чтобы благословить каждую посуду и каждый ингредиент. Дети, уставшие от работы, сорвались, чтобы поиграть, бегая по краям руин территории, и играя в салочки во дворе. Он мог видеть Йонси, прыгающей на резинках, растянутых двумя более молодыми девочками. Он мог слышать их считалочку, какую-то жуткую вещь, которая, как говорили, была дворовой считалочкой с Танита. «Король Ножей». Это звучало угрожающе, и все старые игровые старые считалочки и детские песенки темнели под их невинными словами.