Колеа кивнул.
— И оповестите всех, что в случае боевых действий экономия боеприпасов первостепенна.
Офицеры сделали заметки.
— Ладд? — сказал Гаунт.
— Да, сэр? — ответил Комиссар Ладд.
— Проследи, что наши друзья проинформированы, — сказал Гаунт самому молодому комиссару полка.
— Да, сэр, — сказал Ладд.
— Харк?
— Да, сэр? — ответил Харк.
— На тебе оповестить Роуна и Роту Б.
Харк кивнул.
— Ладно, — сказал Гаунт, — на этом все. Спасибо за внимание. Идите.
На выходе он поймал Баскевиля за руку.
— Если увидишь Крийд, не можешь послать ее ко мне?
— Конечно, — сказал Баск.
Гаунт брел назад к своему жилищу по Нижнему Центральному Шестидесятому. Ему пришлось остановиться по пути.
Он остановился, чтобы заглянуть на одну из палуб, грузовых ангаров, которые служили жилищем для свиты. Это был дом для душ, которые подписали бонды, чтобы путешествовать с полком: жены, дети, семьи, а, так же, ремесленники и торговцы, которые составляли жизненноважную сеть поддержки Танитского Первого. Предел Спасения был рискованным предприятием, но каждый член большой семьи полка подписал бонд, чтобы быть рядом. Они решили, что лучше рискнут своими жизнями и умрут с Призраками, чем останутся на Меназоид Сигме и, вероятно, больше никогда не пересекутся с ними.
Гаунт думал, что это показывало больше отваги и веры, чем было у любого солдата. Гвардейская жизнь была лучше из-за постоянной силы семьи, но это было тяжелое существование. Ему пришлось тщательно обдумывать перед тем, как разрешить выпуск бондов.
Он смотрел, как играют дети, работают женщины, на линии стираного белья, качающегося на балках над головой. Их вера, казалось, помогла им миновать опасности Предела, но всегда были новые опасности. Появление проблемы с двигателем беспокоило его, а прерванное пополнение запасов на Айгоре 991 прокручивалось в его разуме. Майор Колеа случайно наткнулся на какую-то форму Губительных Сил, которая, казалось, охотится на них. Она заявляла, что она – голос Анарха Сека, и она требовала вернуть что-то, называемое «орлиными камнями». Она убила несколько членов высадившегося отряда. Гол Колеа хорошо постарался, чтобы прекратить пополнение припасов, но у Гаунта было задержавшееся ощущение, что Гол не рассказал ему всего о стычке. Возможно, это был просто ужас от пережитого опыта, который заставил Гола быть неразговорчивым.
Ни у кого не было приличной идеи, чем могут быть «орлиные камни», но если сила Сека коснулась их на Айгоре 991, тогда Архивраг был намного ближе позади них, чем Гаунт хотел представлять. Несмотря на все трудности, они пережили миссию на Пределе. Была ли невидимая и большая угроза, которая затаилась, поджидая их всех? Сможет ли он защитить семьи во второй раз? Это не было беспристрастной заботой командира. Гаунт всегда был один, но теперь у него тоже была семья на борту. Его сын…
Он стряхнул мысль. Одна проблема за раз.
Аятани Цвейл стоял на скамье, проповедуя любовь Бога-Императора собравшимся семьям. Старый священник увидел Гаунта в дверном проеме, и остановил свою проповедь, слезая со своего места с помощью поддерживающих рук.
— Ты выглядишь мрачным, Ибрам, — сказал он, когда дохромал до Гаунта.
— Вы наблюдательны, аятани.
Цвейл пожал плечами.
— Нет, ты всегда выглядишь мрачным. Я сделал общее замечание. Почему? Есть новая проблема, которая будет держать нас в бодрствовании ночью?
Гаунт посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что никто не сможет подслушать.
— Проблема с двигателем, — сказал он. — Может быть ничего, но если мы будем вынуждены прекратить переход, чтобы разобраться с… Ладно, это может создать тревогу и среди свиты. В качестве одолжения для меня, оставайтесь здесь и присматривайте. Если произойдет худшее, попытайтесь успокоить страхи. Они послушают вас. Скажите им, что скоро они будут в безопасности и что нет никаких причин для паники.
Цвейл кивнул. После потери на Пределе Спасения, его дух упал. Старая энергичная искра потускнела.
— Конечно, конечно, — сказал он. — Я заставлю их петь гимны. Гимны – это хорошо. И тепло тоже, холодной ночью.
— Вы имеете в виду, гимны?
— Возможно, нет, — ответил Цвейл, обдумывая это.
Что-то врезалось в ноги Гаунта.
— Папа Гаунт! Папа Гаунт!
Гаунт посмотрел вниз. Это была Йонси, маленькая дочка Тоны Крийд. Она обхватила его колени и улыбалась ему.
— Привет, Йонси, — сказал Гаунт. Он взял ее на руки, и она радостно сняла его фуражку и надела ее. Она была такой маленькой и легкой.