Они отстранились и мгновение постояли, молча глядя друг на друга, и каждый старался разглядеть в другом того человека, которого видел в последнюю встречу. Наконец Джон произнес:
– Ты хорошо выглядишь, Джейсон. Я знал, что так и будет. Ты всегда умел о себе позаботиться. И еще о тебе заботится Марта. Мне говорили, что вы остались дома.
– Кто-то должен был остаться, – ответил Джейсон. – Здесь хорошо жить, мы тут были счастливы.
– Я о тебе часто спрашивала, – сообщила Марта. – Я всегда у всех спрашивала, но никто ничего не знал.
– Я был очень далеко. У центра Галактики. Там что-то есть… Я подобрался к самому ее центру. Мне говорили, что там – или, вернее, что там может быть. Хотя сказать толком никто не мог. Мне нужно было туда добраться и посмотреть. Кому-то же надо было отправиться.
– Давай сядем, – сказал Джейсон. – Тебе нужно многое нам рассказать, так расположимся поудобней. Тэтчер что-нибудь принесет, и мы поговорим. Джон, ты голоден?
Брат покачал головой, отказываясь.
– Может, чего-нибудь выпьешь? Из старых запасов ничего не осталось, но наши роботы делают неплохую брагу. Если ее правильно выдерживать и хранить, пить вполне можно. Мы пробовали делать вино, но безуспешно. Почва не та, и тепла не хватает. Скверное получается.
– Потом, – сказал Джон. – Сначала я вам расскажу. Потом можно будет и выпить.
– Ты нашел то зло, – проговорил Джейсон. – Несомненно. Мы знаем, что там есть некое зло. Несколько лет назад до нас дошли слухи. Никто не знал, что это и зло ли это на самом деле. Единственное, что нам было известно, – у него дурной запах.
– Это не зло, – сказал Джон. – Это хуже, чем зло. Глубочайшее безразличие. Безразличие разума. Разум, утративший то, что мы называем человечностью. Или никогда ее не имевший. Но это не все. Я нашел людей.
– Людей! – вскричал Джейсон. – Не может быть! Никто понятия не имел…
– Разумеется, никто не знал. Но я их нашел. Они живут на трех планетах, близко друг от друга, и дела у них идут очень здорово, пожалуй, даже слишком хорошо. Они не изменились. Эти люди такие же, какими были мы пять тысяч лет назад. Они прошли до логического конца тот путь, по которому пять тысяч лет назад шли мы, и теперь возвращаются сюда. Они на пути к Земле.
В окна неожиданно ударили потоки воды, которые швырнул налетевший ветер. Ветер завыл и загулял где-то наверху среди карнизов.
– Гроза началась, – сказала Марта. – Какая сильная.
Глава 9
Она сидела и слушала голоса книг – или, скорее, голоса людей, что написали все эти книги. Странные, серьезные, далекие, звучащие из глубин времени; как будто далеко-далеко что-то невнятно объясняли мудрецы – говорили без слов, но речи их были полны значения и смысла. В жизни бы не поверила, сказала себе девушка, что так может быть. Деревья изъяснялись словами, цветы несли смысл, и маленький лесной народец тоже часто с ней разговаривал, и в журчании реки и бегущих ручьев улавливались музыка и очарование, превосходящее всякое понимание. Но это потому, что они живые, – правильно, даже реку и ручей можно считать живыми существами. Возможно ли, чтобы книги тоже были живые?
Столько книг, целая комната, от пола до потолка ряды книг, а в подвалах их во много раз больше, сказал маленький забавный робот Тэтчер. Однако самое удивительное, что она думает о роботе как о забавном существе – почти как если бы он был человеком. Он ей сказал: «Здесь вы сможете проследить и нанести на карту путь, который проделал человек из самой темной ночи к свету». Изрек это с гордостью, словно сам был человеком и самолично, в тревоге и с надеждой, прошагал этот путь от начала до конца.
Голоса книг все звучали в сумраке комнаты, под стук дождя – неумолчное приветливое бормотание, призрачные разговоры писателей, чьи произведения стояли рядами вдоль стен кабинета. Игра ли это воображения, спросила она себя, или другие тоже их слышат? Например, дядя Джейсон, когда сидит здесь? Она знала, что ей не хватит духу об этом спросить. Может, она одна их различает, как различила голос старого Дедушки Дуба в тот далекий летний день, когда ее племя отправилось в страну дикого риса? Или как сегодня она ощутила, что дерево словно подняло огромные руки и на нее снизошло благословение?
Она сидела перед раскрытой книгой за маленьким столиком в углу комнаты (не за тем большим столом, где дядя Джейсон писал свои хроники), слушая, как гуляет в карнизах ветер, глядя, как хлещет дождь за окнами, на которых Тэтчер раздвинул шторы. И незаметно перенеслась в какое-то другое место. А может, ей только так показалось? Ей увиделось множество людей – или их бесчисленные тени – и множество других столов, и далекие-далекие времена и места, хотя казались они ближе, чем им полагалось быть, словно бы завесы времени и пространства сделались тонкими и готовы были растаять. И она сидела, наблюдая великое чудо: время и пространство почти исчезли, не разделяя людей и события, а напротив, соединяя их, словно все когда-либо случившееся произошло одновременно и в одном и том же месте, а прошлое придвинулось вплотную к будущему в пределах одной крошечной точки, которую можно было назвать настоящим. Напуганная происходящим, девушка тем не менее за одно страшное и величественное мгновение успела разглядеть все причины и следствия, все направления и цели, всю муку и счастье, которые побудили людей написать те миллиарды слов, что хранились в библиотеке. Увидела это все, не понимая, не будучи в состоянии понять, осознав лишь, что нечто, побудившее людей создать все произнесенные, начертанные, пылающие слова, являлось не столько результатом работы многих умов, сколько результатом воздействия образа существования на умы всего человечества.