Этого нельзя допустить, сказал он себе. Нельзя позволить им вернуться и снова изгадить Землю. Нельзя, чтобы они опять отравили ее своими машинами. Он должен найти способ, как их остановить, – но он знал, что такого способа нет. Один-единственный и очень старый человек не может противостоять человечеству; может, и права не имеет. У них всего три планеты, и Земля станет четвертой, а у тех, кто не попал в унесшую остальных сеть, в распоряжении целая Галактика, даже, может быть, вся Вселенная.
Сам он Галактику не освоил: ни он, ни Марта. Здесь их дом, не эти несколько акров, но вся Земля. А индейцы с озера Лич? Что будет с ними? С ними и с их образом жизни? Еще одна резервация? Новая тюрьма?
У него за спиной из-под чьей-то ноги покатился вниз по склону камень. Джейсон вскочил.
– Кто там? – громко спросил он.
Это мог быть медведь, мог быть олень.
– Езекия, сэр, – раздался голос. – Я увидел, что вы вышли из дому, и пошел следом.
– Ну, иди сюда, – сказал Джейсон. – Зачем ты пошел за мной?
– Чтобы выразить благодарность, – ответил робот. – Свою самую сердечную благодарность.
Шумно ступая, он появился из темноты.
– Садись, – сказал Джейсон. – Вон на тот камень. На нем удобно.
– Я не нуждаюсь в удобстве. Мне не обязательно сидеть.
– И однако ты сидишь. Я часто вижу, как ты сидишь на скамье под ивой.
– Это всего лишь притворство, – сказал Езекия. – Подражание тем, кто стоит выше меня, и совершенно недостойное поведение. Я этого стыжусь.
– Стыдись дальше, если хочешь, – проговорил Джейсон, – но, пожалуйста, доставь мне удовольствие. Я предпочитаю сидеть и буду чувствовать себя неудобно, если ты останешься на ногах.
– Если вы настаиваете, – сказал Езекия.
– Настаиваю, – ответил Джейсон. – И что же это за доброе дело, за которое ты хочешь меня поблагодарить?
– Это касается паломника.
– Да, я знаю. Тэтчер мне о нем говорил.
– Я совершенно уверен, – продолжал робот, – что он не паломник. Паломником его назвал Никодемус. Однако он не в меру замечтался. Так легко, сэр, замечтаться, когда чего-то очень хочешь.
– Могу понять, – сказал Джейсон.
– Было бы чудесно, если бы он оказался паломником. Это значило бы, что разнеслась молва о деле, которому мы себя посвятили. Вы понимаете, не робот-паломник, а паломник-человек.
Джейсон промолчал. Поднявшийся ветер шевелил рясу, в которую был одет робот; Езекия подобрал ее концы, плотнее в нее завернулся.
– Гордыня, – повторил он. – Вот с чем нужно бороться. С тем, что сидишь, когда нет нужды сидеть. Что носишь одежду, когда в ней не нуждаешься. А размышляя, расхаживаешь по саду, когда с тем же успехом можно думать, стоя на месте.
Джейсон плотно сжал губы, хотя с языка так и рвались вопросы: что там с этим паломником? кто он? откуда? что он делал все эти годы? Хотя еще несколько мгновений назад он и думать не думал о пришельце в монастыре, занятый тревожными мыслями о возвращении людей на Землю.
– Я вот что хочу сказать, – продолжал Езекия. – Я знаю, как долго люди, живущие в доме, пытались отыскать других людей. Доходили слухи, и, слух за слухом, вас постигало разочарование. Теперь человек в самом деле появился, и вы имеете полное право поспешить за ним. Но вы этого не сделали. Вы не пришли. Вы оставили его нам. Подарили нам наш звездный час.
– Мы посчитали, что это ваш шанс, – ответил Джейсон. – Мы все обсудили и решили пока остаться в стороне. Мы можем поговорить с этим человеком позже. Маловероятно, чтобы он убежал; он, должно быть, пришел издалека.
– Наш звездный час, и час безотрадный, ибо теперь мы знаем, что обманулись. Порой я спрашиваю себя, не является ли вся наша жизнь заблуждением.
– Я не стану вместе с тобой кататься по земле, изображая мученика, – сказал Джейсон. – Я знаю, вы тут годами терзались мыслями, не поразит ли вас гром за вашу самонадеянность. Ну, гром вас не поразил…
– Вы хотите сказать, что одобряете. Что вы, человек…
– Нет, – сказал Джейсон. – Не одобряю и не осуждаю.
– Но когда-то…
– Да, знаю. Когда-то давно человек из палок и глины делал идолов и им поклонялся. Когда-то давно он считал Богом солнце. Сколько раз человек должен ошибиться, прежде чем познает истину?
– Я понимаю вашу мысль, – сказал Езекия. – Вы думаете, мы сможем познать истину?
– Вам неймется ее познать?
– Мы ищем ее изо всех сил. Таково наше предназначение, не так ли?
– Не знаю, – проговорил Джейсон. – Самому хотелось бы знать.