— Ага. Пять человек.
— И страшные? — прошептал председатель.
— Страшные, Захар Петрович. У одного борода по пояс. Он все угрожал: «Недели через две, через три от всего этого останутся одни только воспоминания!» А Кардымана вы знали, Захар Петрович?
— Кардымана?
— Ага. Степкой его зовут.
— Припоминаю. А что?
— Так ведь он же с ними заодно! Он даже, кажется, атаманом у них. А лодки у них большие! И дополна добром загружены. А чтоб люди не видели, что у них за поклажа, — брезентом закрыли. И знаете, где они остановились?
— Нет.
— На песчаной косе!
— Ну-у?
— Теперь их там уже нету. И нету уже Антона Николаевича Брыля!
— И сторожа нет?
— Исчез он. Так что же делать, Захар Петрович?
Ребятам казалось, что Захар Петрович просто оглушен этой новостью. Он даже остановился и долго озадаченно кивал головою. Ребята молчали, ожидая, что он скажет. Наконец Захар Петрович заговорил:
— Вот новость так новость. И почему вы ночью мне не сказали! Теперь лови ветра в поле. Они, может, теперь в пуще. Чего ж вы так медлили? Но ничего, мы попробуем их догнать и посмотреть, что это за они. Молодцы, что сказали. Лучше поздно, чем никогда. А теперь я вас попрошу вот о чем: как только увидите учителя Лысюка и своего пионервожатого — скажите, чтоб они часов в двенадцать зашли ко мне. Обязательно. Ну, бегите… Теперь дорога каждая минута.
Ребята словно одержимые бросились выполнять это поручение председателя.
Дед Брыль не вернулся домой и к обеду. Не вернулся он и к ужину. Никто не показывался из ворот его двора и на другой день.
ЧТО ПРОИЗОШЛО В КАБИНЕТЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ
Ребята, направляясь к учителю и пионервожатому, не знали, что над их головами собирается гроза. Захар Петрович за это время успел побывать в полевой бригаде, заглянул на пасеку старого Михася и вернулся ровно в двенадцать часов в правление. Учитель Лысюк и пионервожатый Гопанец уже сидели на лавке под раскидистым каштаном и о чем-то потихоньку беседовали.
— Что, неужели опоздал? — увидев их, удивленно спросил Захар Петрович и снял с головы белую парусиновую фуражку. — Я так спешил. Вся лысина вспотела. Ну, заходите.
— А может, здесь посидим? — предложил Лысюк. — Мне за зиму так опротивели стены и столы, что и глядеть на них не могу. Хочется до бесконечности сидеть под открытым небом и смотреть не отрываясь на эту бархатную зелень деревьев. В хату меня теперь и на цепи не затянешь!
— Слыхали, слыхали, — улыбнулся Захар Петрович. — В тени под деревом, конечно, лучше, чем в помещении. Но есть дела, о которых нельзя болтать на улице.
Они прошли через общую канцелярию, в которой сидели бухгалтер и счетовод, и вошли в просторную комнату Захара Петровича.
Высокий скуластый человек быстро встал из-за стола, забросанного свертками карт.
— Знакомьтесь. Инженер-мелиоратор Степан Никанорович Кардыман. Учитель Лысюк, — сказал председатель колхоза. — А это Петька Гопанец, пионервожатый.
Учитель почувствовал, что его руку сжали будто в тисках. Он с восхищением взглянул на обветренное, бронзовое от загара лицо инженера, встретился с дружеским взглядом прищуренных голубых глаз и как-то сразу почувствовал уважение к этому человеку.
— Здорово, Петька! — запросто обратился Кардыман к пионервожатому. — Наверно, с семилеткой уже рассчитался? Куда теперь думаешь? Выбрал?
— Не-е-ет… — замялся Петька. — Покуда еще не выбрал.
Правду говоря, Петька не знал теперь, как и разговаривать со своим бывшим односельчанином. Инженер-мелиоратор! Когда-то Петька называл его просто Степкой, говорил ему «ты». Теперь же, когда лицо Степки стало каким-то мужественно-суровым, когда его глаза в одну и ту же минуту могли выражать самые противоречивые чувства и вдобавок ко всему это звучное двойное звание — все это окончательно сбило Петьку с толку. Ему теперь было и стыдно и обидно.
— Почему ж не выбрал? — допытывался Кардыман, — Куда тебя больше тянет: в военное училище, в учительский институт или, может, захотел стать агрономом?
— Не-е-ет… Степан Никанорович…
— Он у нас пионервожатым, — выручил Петьку учитель Лысюк. — Решил после окончания семилетки заняться общественно-полезной деятельностью. Только дети иногда не слушаются его…
— А вы тут давно работаете? — собирая со стола карты, обернулся Кардыман к Лысюку.
— Второй год, товарищ инженер.
— Что преподаете?
— Географию и другие, уже второстепенные для моей души предметы.
— Ну, теперь товарищ Кардыман внесет некоторые поправки в ваши лекции, — усмехнулся Захар Петрович. — Я, признаться, уже здорово заскучал по нему. Думал, что подведет… Да садитесь вы, черти, — со свойственным ему добродушием буркнул председатель. — За места платить не надо.