— А винтовка? По винтовке они сразу узнают, что я партизан. Вот если б револьвер!
Сердце у Мечика сжалось. Ленька сказал правду, только ему жалко было отдавать револьвер. Но нельзя же обидеть и своего верного, преданного товарища.
— Хорошо, — сказал он с болью. — Возьми револьвер. Только не навсегда.
— До вечера, — заверил Ленька. — Честное пионерское!
И вот они направились задами в конец деревни. Храбрый красный командир Мечик, вооруженный с ног до головы, и рядом бесстрашный и неуловимый партизан Ленька, такой, казалось бы, маленький и невзрачный с первого взгляда. Но попробуй тронь их враг! И Ленька, незаметно для Мечика, то нащупывал в кармане гранату, то дотрагивался до револьвера, который был спрятан за пазухой.
Вдруг Мечик остановился и проговорил:
— Я совсем забыл. Ты ведь еще не партизан.
У Леньки все замерло в груди…
— Почему не партизан?! — закричал он во весь голос. — Кто тебе сказал, что я не партизан?
— Не кричи, а то услышат… Ты еще не принимал присяги.
— Какой? Зачем? — не понял Ленька.
— Ты должен присягнуть своим товарищам, что будешь бить буржуев. Что никогда не изменишь своим товарищам, будешь делать им только хорошее, а не злое. Вот! И никогда не станешь слушаться этого задаваки Геньки!..
— Присягаю! — вытерев рукавом нос, быстро ответил Ленька.
Мечику этого было недостаточно. Он отвязал от ремня деревянную гранату и положил ее возле Ленькиных ног. Потом, оглядевшись кругом, торжественно произнес присягу и заставил Леньку повторить. Когда приятель проговорил: «Буду делать только хорошее, а не злое!» — Мечик крикнул:
— Пусть разорвет меня эта граната, если изменю. Говори!
— Пусть разорвет меня эта граната, если изменю, говори…
— «Говори» не надо. Это я так сказал, — поправил Леньку Мечик и поднял свою гранату.
Мечика привлекала к себе огромная одинокая ель, росшая на выгоне. Когда-то вершина старой ели, то ли срубленная людьми, то ли изувеченная бурей, привлекла внимание аистов. Они натаскали туда в длинных своих клювах хвороста и сделали просторное гнездо. Каждую весну, когда оттаивало болото, аисты возвращались из теплых краев и от раннего утра до позднего вечера трудились возле своего родного пристанища. Дед Брыль говорил, что в это гнездо прилетают всегда одни и те же птицы. Та же аистиха и тот же самый аист. Когда кто-нибудь из таких длинноносых пар умирает, оставшийся уже никогда не заводит новую семью и доживает свой век в одиночестве… «Интересные и полезные птицы, — говорил дед Брыль, — всегда сохраняют верность друг дружке и всякую мерзость со свету сживают — будь то гады или там жабы…»
Но вот уже два года, как опустело аистово гнездо на ели. И в прошлую и в эту весну напрасно прибегали ребята к старой ели. Аисты не прилетали. Что с ними случилось? Погибли они где-нибудь в дальней своей дороге во время бури или застрелил их злой человек? А может быть, у них уже и сил от старости не хватило, чтобы вернуться на свою далекую родимую сторону, и проглотил их возле Нила кровожадный крокодил?
У Мечика на этот счет было свое особое мнение, и он высказал его Леньке, когда они уже приблизились к ели:
— Аисты никуда в позапрошлом году не улетали. Их просто убило молнией. Они и теперь лежат в гнезде.
— Откуда ты знаешь? — задирая голову вверх, спросил Ленька.
— Знаю.
Мечик положил винтовку на землю и стал расстегивать ремень.
Ленька все еще стоял, задрав голову кверху, и глядел, как крутились возле гнезда сварливые воробьи. Они то порхали в воздухе, то вдруг исчезали в темных щелях аистова гнезда. Отсюда, снизу, воробьи выглядели маленькими мотыльками. Трудно поверить, что Геньке удалось влезть на такую безумную высоту, да еще и на самое гнездо. Он всем рассказывал, что там, в аистовом гнезде, просторно, как в хате… И что будто бы он, Генька, нашел в гнезде что-то очень важное и интересное…
— Ленька, подсади-ка меня немного…
Ленька взглянул и глазам своим не поверил. Мечик, хватаясь цепкими пальцами за потрескавшуюся старую кору, лез на ель!
— Мечик! И я тоже полезу!
— Нет, сперва я, а тогда и ты. Подсади!.. Мне бы только до того сука добраться…
До места, где начинались сучья, было довольно высоко. Мечик раза два срывался и падал наземь. Но ведь всем известно, что труднодоступная цель — самая заманчивая цель.
Через полчаса Мечик наконец добрался до первого сука и сел на него отдохнуть и отдышаться… Ленька завистливо смотрел на его испачканные в смоле и обшарпанные о кору штанины. Мечик с большим наслаждением плюнул вниз и вытер рукавом вспотевший лоб.