Хозяин перевел тяжелый взгляд на Геннадия.
– М-молоко, – выдавил тот и отвел глаза, после чего подробно обрисовал ситуацию.
– Та-ак, – протянул подполковник, – столик, говоришь, заказан был?
В дальнейшем разговоре выяснилось, что столик заказали в тот же день по телефону на фамилию Колосков. У Клары было принято заказывать по телефону, и если до шести вечера заказ не отменяли, следовательно, клиент обязательно приходил. Накладки бывали редко, но в таком случае столики не пустовали – желающих попасть в ресторан было предостаточно. Дина, естественно, не спросила фамилию у странного посетителя, но, судя по той уверенности, с которой он вошел, столик действительно был заказан для него.
– Это что же получается, – заговорил Константин Петрович, – человек специально заказал столик заранее, чтобы устроить в нашем ресторане самосожжение? Для каких, извиняюсь, целей?
– Кого же вы могли так сильно обидеть? – подначил подполковник.
– Мне не до шуток, – отмахнулся Константин Петрович. – И потом… Убытки, конечно, есть, но насколько могу судить, небольшие, могло быть хуже. Пожар предотвратили. Морально, конечно… Да, переживем как-нибудь. Только репортер этот, Каморный, растрезвонит на весь город…
– Тут я помочь не могу, – помрачнел подполковник, – ему рот не заткнешь. Везде у него все схвачено, все он знает, всюду успевает, в каждой бочке затычка. Как, говоришь, тот тип выглядел? – обратился он к Дине.
– Нормально выглядел, прилично, костюм новый, пальто опять же… Ой, пальто же осталось!
– Ну-ка, пойдем посмотрим! – оживился подполковник.
Но в карманах пальто нашли только горсть мелочи и больше ничего, никакой даже ненужной бумажки.
– Посмотрим, что эксперты скажут, – на этом подполковник откланялся.
Не напрасно владельцы ресторана так опасались вездесущего репортера. Александр Каморный, самый известный в городе репортер криминальных новостей, дело свое знал. Подъехав по звонку одного знакомого сотрудника полиции к ресторану, он велел немедленно снимать все, что вокруг – машины, людей, пожарных. В ресторан съемочную группу не пустили под предлогом того, что они будут мешать работе полиции. Каморный не растерялся, мигом заскочил во двор и заглянул в дверь служебного входа. На лестнице толклись растерянные официанты. Каморный успел только выяснить про самосожжение, как персонал брызнул в стороны от грозного окрика появившейся Клары. Вежливо, но твердо Клара закрыла дверь перед носом настырного репортера, но тот успел разглядеть на лестничной площадке маэстро Эдика и приободрился. Репортер от природы и в силу специфики своей работы имел феноменальную память на лица и фамилии. Эдика он сразу вспомнил, и когда через полчаса маэстро показался в дверях служебного входа, Каморный дал знак шоферу тихонько следовать за ним. За углом музыкант услышал, как его зовут:
– Эдуард Яковлевич, можно вас на минуточку!
Эдик с неудовольствием обернулся и ничуть не удивился, увидев Каморного, он примерно этого и ждал.
– Садитесь, подвезем!
Эдик со вздохом согласился.
– Слушаю вас! – любезно произнес репортер. – И поподробнее пожалуйста.
Эдик задумался. Чертов репортер имел на него компромат. И в общем, не бог весть что – как-то случайно полиция застукала его с мальчишкой. Парень оказался совершеннолетним, так что все обошлось. Эдик сунул ментам все деньги, что у него в данный момент были, и уже думал, что выкрутился, но тут поблизости некстати оказался наглый репортер, который был в отделении совершенно по другому делу. Каморный Эдика запомнил, и с тех пор норовил получить от него кое-какие сведения, угрожая разоблачением. Что ему будет от разоблачения? Будет скандал, жена узнает… Да и черт с ней, с женой, она ему давно надоела. Гораздо хуже, что узнают в ресторане. Константин Петрович неоднократно предупреждал, что ему нужны сотрудники с незапятнанной репутацией, никакого криминала, никаких грязных историй. Жалко потерять такую хорошую работу… Тем более что он не сделает ничего противозаконного, если расскажет Каморному подробно, что произошло сегодня у Клары.
Эдик откашлялся и толково пересказал Каморному все случившееся, описал мужчину, насколько он мог его видеть с эстрады, рассказал, что жертва была только одна – молодая девушка, которая не успела выскочить из-за столика, и ей сильно порезало лицо осколками зеркала. Кто такая девушка, Эдик не знал, а если и знал бы, то не сказал – на этот счет было строгое предупреждение от хозяина – не трепаться по поводу клиентов, не называть фамилий.