– Вот и пойдем. Я только Михалычу скажу, что мы отлучимся. По комсомольской надобности.
– По комсомольской, – Захар хмыкнул. – Это ты здорово придумала! А деталь-то мне дашь? По надобности?
– Сам выточишь, – сурово сказала Света. – И чтобы с нормальной фаской!..
Кефир ребята выпили залпом – дружно булькая и дергая кадыками.
– А ты, Светка, ничего, – одобрительно сказал Захар и, прищурившись, заглянул в широкое горло пустой бутылки. На верхней губе Захара остались смешные белые «усы», но он этого не чувствовал.
– Еще что-нибудь есть? – спросил Фёдор, дожевывая гренку.
– Неа.
– Жалко… Если будет – приноси. Мы пожрать любим.
Ребята оголодали – Света это чувствовала.
– Жениться бы! – вдруг сказал Захар. – Каша утром, борщ в обед и макароны с гуляшом на ужин… Свет, ты гуляш умеешь?
– Дурак, – неуверенно сказала Света. И, чуть помолчав, добавила:
– Умею…
В цех они вернулись дружной компанией. Прихрамывающий Фёдор рассказывал анекдот про Петьку и Василия Ивановича, Захар рукавом размазывал «усы» по щекам, Света звонко смеялась – не столько над анекдотом и «усами», сколько просто от хорошего настроения.
За открытой фрамугой окна наперебой цинькали пичуги, капель отбивала ритм вальса, а над потрескавшейся бетонной отмосткой, нагретой весенним солнцем, поднимался пар; пахло влажной теплой землей, горячей стальной стружкой и машинным маслом.
И Света почему-то – кажется, без всякой видимой причины – верила, что теперь у них всё будет хорошо…
– Ведьма ты, – одобрительно сказала Марья Степановна своей подруге Варваре, сидящей напротив.
По старой привычке они пили горячий чай с блюдец – так он был ароматней и вкусней.
– Значит, у девочки всё хорошо? – улыбнулась Варвара.
– Теперь эти оболтусы за ней хвостиками вьются, каждое слово ловят. Втрескались – по уши! Оба постриглись, приоделись, в цех приходят раньше всех, уже третий день двойную норму делают – лишь бы девчонка на них внимание обратила.
– А она что?
– Чистая душа. Радуется.
– Вот и славно…
В комнату, оклеенную обоями со звездами, заглянул горбун Прошка.
– Варвара Николаевна, там к вам опять из райкома пришли. Или из обкома? Черт разберет!.. Я их вчера не пустил, сказал, что нету вас. А сегодня целая делегация явилась.
Варвара подула на блюдце, покривилась недовольно. Отозвалась:
– Ну потоми их немного. Пусть на пороге потопчутся, подождут.
– Хорошо, – Прошка кивнул, вытер руки о замызганный фартук и тихо прикрыл дверь.
– Надоели, – сказала Варвара. – Я уж пять лет как на пенсии, а они всё ходят и ходят. Уехать в деревню, что ли? Бабка зовет меня, ждет. Говорит, как я приеду, она сразу потолок разбирать начнет…
– Чего хотят? – спросила Марья Степановна, собирая со скатерти фантики и крошки от печенья. Ей пора было уходить – засиделась; тем более что где-то в огромной прихожей среди мебельных завалов и пыльных штор томилась в ожидании высокопоставленная делегация.
Варвара пожала плечами:
– Я единственный специалист на весь город осталась. Работы-то много, а молодежь не тянет – опыта не хватает. Вот и ходят ко мне делегаты, звонят, письма пишут.
– Понятно, – сказала Марья Степановна и поднялась со вздохом. – Хорошо у тебя, Варвара, только надо мне идти.
– Знаю, – кивнула хозяйка и тоже встала. – Выходи через черный ход, у меня там почище. Прошка покажет.
Они тепло попрощались, обнялись по-родственному. Варвара зычно кликнула Прошку, и горбун тут же явился – словно ждал за порогом.
– Проводи гостью к железной двери, – велела хозяйка. – И веди делегацию. Только следи, чтоб не трогали ничего! Знаю я их!..
Прошка кивнул и, щербато ощерясь, протянул руку Марье Степановне.
– Пожалуйте, сударыня…
Вернулся он ровно через три минуты, с поклоном передал новых гостей хозяйке и тихо исчез – только было слышно, как рыгнула дверь кухни, исторгнув клуб пахнущего горечью дыма. Глава делегации, щурясь от яркого света, помахал ладонью перед лицом и неуверенно поздоровался. Он еще не видел хозяйку – она скрылась за небольшой ширмой, сливающейся со стеной.
– И кто это пожаловал? – будто из-под земли раздался голос Варвары.
Какая-то впечатлительная особа из числа делегации ойкнула и покачнулась, закатив глаза. Ее тут же подхватили, посадили в кресло.
– Неужто сам Михаил Юрьевич? – Варвара, подперев руками бока, выступила на середину комнаты. – Ну, добро пожаловать. Давно не виделись.
– Да уж, Варвара Николаевна. Давненько.
– Вы рассаживайтесь, гости дорогие. Не стойте… Прошка! Неси стулья!
В комнате сразу стало суетно: все крутились, стараясь найти себе место. Чувствовалось, что людям здесь неуютно.