Заслонившись специальным маскировочным мороком, Иван напряженно вглядывался туда, где находились позиции врагов. Они вовсю старались, но испортить той тревожной весной праздник 1 мая советским людям и братским монгольским трудящимся так и не сумели. Но уже 8 мая взвод японских демонов-диверсантов попытался занять островок посредине реки, однако монгольские пограничники заметили противника и отогнали его патриотическим превращательным огнем.
Однако 11 мая отряд в три сотни человек при поддержке восьми демонов и четырех магов, укомплектованный чарогранатометами и несколькими обычными пулеметами внедрился на пятнадцать километров в глубину монгольской территории и напал на погранзаставу на высоте Номон-Хан-Бурд-Обо. В ходе боев нападавшие были отогнаны, но перед этим успели сделать фотоснимки, ставшие после соответствующей обработки провокационными – так хозблок заставы был отретуширован в виде публичного дома вульгарных монголо-советских демонов и растиражирован в империалистической печати, вызвав массовое глумление капиталистических псевдогуманитарных организаций, в том числе – занимающихся перевоспитанием и трудоустройством демонов-наемников и демонов-насильников.
Между тем боевые действия продолжались – еще через три дня после нападения на заставу разведотряд японской пехотной дивизии при поддержке авиации и целой тучи нетрезвых демонов атаковал 7-ю пограничную заставу, захватив высоту Дунгур-Обо, куда началась переброска пехоты на грузовиках и бронемашинах. Одновременно началось развертывание полосы самурайской чародейской обороны «Пылающее зеркало», которая по многовековым легендам, абсолютно не могла быть преодолена неприятелем.
Но 17 мая три мотострелковых роты, сапёрная рота и артиллерийская батарея Красной армии при поддержке монгольского бронедивизиона и особого маг-отделения, в составе которого был и только что прибывший в район боевых действий Черномазов, отбросили противника обратно за реку. Остатки разорванного в клочья «Пылающего зеркала» были отправлены в Москву в Наркомат Магии для изучения.
И вот сейчас над рекой царило томительное предгрозовое затишье. Иван настроил магические устройства слежения на максимальную чувствительность, однако обнаружил лишь то, что противоположный берег степной реки полностью укрыт мощной завесой империалистического чародейства, сквозь которую не просачивается ни звука. При попытке пробить завесу направленным лучом слежения пробуждался хаотический поток сомнительной информации – доносились многоголосые оскорбительные выкрики и угрозы, пьяные вопли и этнический шансон недревних цивилизаций. Развратные женские голоса наперебой обещали советскому человеку всевозможные непотребства, отвлекающие от борьбы за освобождение пролетариата всей Земли и окрестных галактик. Визгливые звуки джаз-бандов пробуждали потребность немедленно предаться странным вихлястым танцам, а расслабляющее пение аристократических флейт и скрипок – забыть о высокой цели и погрузиться в ленивое созерцание, недостойное борца за счастье трудового народа.
– Эй, ты там, с трехлинейкой! Хочешь быть богатым и красивым? Смотри, Птица Феникс летит. Пуляй скорее!
– Командирчик, да какой славный и пригожий! А я вот монгольская принцесса, спала в одиночестве много веков. Пока твой жаркий взгляд меня не пробудил. Пойдем, возлюбленный в пещеру, на пуховое ложе, окаймленное сокровищами. Отдай мне свой пистолет. Ведь со мной он тебе не нужен, милый.
Японские маговояки вовсю использовали магические глушители искренних человеческих побуждений (поэтому порой у красных бойцов отсутствовала взаимовыручка) и по вечерам вывешивали подкорректированную карту звездного неба – с измененной (т. е. оскорбительной для неприятеля) конфигурацией нежелательных (для них – японцев) созвездий.
Кроме того, стрелка компаса в этой зоне боевых действий всегда показывала строго на Токио. А в ясную погоду среди немногочисленных облаков виднелась (невооруженным глазом) вершина горы Фудзиямы, которая отсюда не должна была быть видна даже и в мощный бинокль.
Недавно на позиции красноармейцев залетела дезинформационная бомба, начиненная обещаниями каждому сдавшемуся выделить квартиру как раз на склоне Фудзиямы. Ивану удалось нейтрализовать вредное воздействие своевременной отсылкой контраргумента: «Да если бы это было правдой, вашей Фудзиямы из-за скопища бараков для размещения беглецов уже и не было бы видно!»