Костя в слезах, вытянутый по стойке смирно, но какой-то зловеще перекошенной, уставился на меня. В метрах трёх за его спиной выстроились в ряд семь человеческих силуэтов. Костя выдаёт фразу, дробя слова на манер гугл-переводчика:
– Вика.Они хотят.Чтобы ты пошла.К солнечному тоннелю.
– Не поняла. К какому тоннелю? Который под водой, в Петербург?
Тут Костя немного размораживается и отвечает эмоциональнее:
– Нет. Я сам не понимаю. Они говорят, что солнце выходит из тоннеля, где с нашей стороны полоска между небом и морем. А ещё такая полоска есть у тебя. Вика, они хотят с тобой что-то сделать! Говорят, ты должна идти с ними!
Не важно, чего они хотят. Это единственная возможность узнать, что на самом деле происходило со мной все эти годы. Очевидно, сейчас речь о полоске, которая виднеется через дыру в коряге на той самой поляне – кусочек горизонта, откуда впервые, с юго-запада, вышло грязно-оранжевое солнце. Так, увидев его два с половиной года назад, я получила уродливые шрамы. Получается, это какой-то тоннель. Пойти с ними – единственное, что остаётся делать.
Я приближаюсь к Косте. Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза.
– Костя, спасибо тебе. Теперь я могу наконец поставить точку в этой истории. И всё только благодаря твоей помощи. Дальше я сама, а ты скорее уходи отсюда. Сборник рассказов сам себя не допишет.
– Вика, я, подожди…
Отталкиваю этого огромного мужика в сторону и подхожу вплотную к теням. Они берут меня в кольцо. Вместе с человеческими силуэтами я поднимаюсь в воздух. Внизу уже целиком виден «аппендикс» южной части Канонерки и шевелящийся овал, в котором угадывается фигура Кости. Пламени вокруг красных кустов уже нет, а значит, он сможет уйти домой. Я очень рада.
Ещё немного мы парим на большой высоте. Ненавистное солнце смотрит на меня. Небо снова затянули тучи, оно же висит под ними. А ещё солнце во много раз уменьшилось в размерах – теперь это тот самый огонёк, который я когда-то искала меж кустов и деревьев.
Затем тени плавно опускают меня на магическую поляну моего детства. Как только ноги становятся на землю, периметр поляны охватывает всё то же пламя. Это уже больше раздражает, чем пугает.
Силуэты перемещаются мне за спину, намекая, что я должна идти вперёд. Ладно, потихоньку. Коряга с противоположной стороны поляны.
Ноги проседают при каждом шаге, как будто пробежала километров десять. Сворачиваю со снежной тропы, чтобы сократить путь. То и дело оборачиваюсь – тени не отстают. Перейдя через всю поляну, мы оказываемся рядом с корягой – сквозь дыру, как и раньше, виден кусочек горизонта.
Призвав всю отвагу и накопленную злость, я оборачиваюсь к теням.
– Скажите мне в лицо, для чего сюда привели. А ещё объясните, чем я заслужила весь этот ужас.
Силуэты молчат.
– Давайте, я имею право знать, прежде чем вы меня убьёте.
Силуэт по центру начинает говорить. Причём внятным мужским голосом. Что страшнее всего – довольно приятным, мелодичным, но в то же время издевательским. Я ожидала чего угодно, но только не этого.
– Ты хочешь объяснений? Странно. Мы считали, тебе всё очень понятно. И даже больше, чем нам. Честно, временами казалось, ты смеёшься над нами. Ты же так быстро повзрослела, стала умной, рассудительной. Мы наблюдали за тобой с тех пор, как впервые пришла сюда, в наш дом. Ты отличалась от других, кто тут обычно бывает, и делала совсем не то, что они. Это нас заинтересовало. Мы видели твою радость и вскоре поняли, что ты чувствуешь то же, что и мы. Мы согласились, что теперь это и твой дом. Пусть ты не одна из нас, но ценишь то же самое. За всю нашу бесконечную жизнь человек сделал это впервые, но мы не испугались, а доверились, потому что ты нам очень нравилась своей непосредственной чистотой. Постепенно мы настолько сроднились с тобой, что захотели, чтобы ты увидела самую главную ценность. Ту, которая находится в дальнем углу нашего дома, отделённого водой. Мы наблюдали, как ты стояла по другую сторону и внимательно смотрела на него. Но затем ушла. А вскоре вовсе перестала приходить. Тогда мы стали наблюдать за тобой ещё пристальнее и видели, как ты менялась. Вместо радости на твоём лице появились следы сомнений. Вместо чистоты – пустые, мерзкие рассуждения. Ты отвергла наш дом. Свой дом. Мы терпели, но затем испытали ярость. Раз ты выбрала сомнения вместо радости, мы заставим тебя страдать и сомневаться настолько, чтобы ты жестоко пожалела о своём выборе. Мы решили нанести на тебя напоминания, чтобы ты мучилась от неизвестности, а ещё хотели показать, что твой омертвевший разум, так увлечённый пустыми рассуждениями, на самом деле бессилен. Страдай, мучайся, бойся и жалей об утраченной радости и чистоте. Мы полюбили тебя, а ты нас предала.