А затем авалонов начали бояться правители. Они не показывали желания покорить трон и жить во дворцах, нет, но короли все равно считали их как потенциальную угрозу для насиженного места. И тогда было решено истребить авалонов тайно, всех, вплоть до установления закона. Он говорил, что любой светлый маг, кто осквернит свою ауру темной, будет казнен. И наоборот. Если темный маг будет обличен в близких отношениях с светлой, будет казнен. Любой контакт между двумя видами магов изначально обречен.
— А все потому, что Авалоны были детьми такого союза. Вы знали такой закон, адепты? — спросил магистр Фрай.
Я бы хотела ответить, что нет. Я бы хотела придумать хоть какое-то оправдание, если не чудовищное понимание, что да, я знаю этот закон, просто под другим названием.
— Я что-то слышала магистр, но как один из заветов Светлой, — прошептала осипшим голосом, пораженная догадкой. Впрочем ректор понял и закивал.
— Да, адептка Лина. Так проще следовать данному закону. Но смысл один и тот же. А где вы с ним познакомились, скажете?
Интересный вопрос. Загвоздка в том, что я с ним не просто познакомилась. Я с ним жила все восемнадцать лет заточения. И до сих пор живу, так как именное тату короля на лопатках некогда несло королевские чары наказания, если бы не помощь хранителя моего рода.
Я никогда не выйду замуж. Такова воля богов и мое наказание. За что? За то, что моя семья посмела нарушить главный завет Светлой, которого негласно знают все жители светлого государства. Любой светлый маг, который осквернит свою ауру темной магией, никогда не узнает простого женского счастья. Почему так жестоко? Я хотела узнать это до дрожи в коленках, но отец категорически отказывал, пока я не очутилась в закрытой школе в Срединном мире в группе заклинателей под личностью беглянки служанки Лии.
Аллилейна вернулась внутри, гонимая чувством тревоги и ужасающих мыслей. Она дрожала внутренне, но вспоминала каждое важное слово со скупых ответов. Анализировала их, ставила в соответствующий порядок, пока окончательная мысль не пришла, монотонно стуча молотком, грозя разорвать мозг.
Леди Аллилейна Тревали в прошлом и нынешняя Лина Тревальди никак не могла поверить в сделанный вывод.
— Вам плохо? — сквозь вату послышался обеспокоенный голос магистра.
Мне не просто плохо, я задыхаюсь. В глазах темно, а в ушах толща воды.
Если мой род наказан в нарушении главного завета Богини, а именно, как выяснилось, закона о невозможности контакта светлых и темных, я наказана за близкую связь? Насколько близкую? И кто из родителей изменил своей паре? Разве такое может быть? Ведь они были истинной парой друг другу, а когда умирает один, умирает и другой. Но отец остался жив, когда мать умерла. Он говорил, что все ради меня. Он остался жив только ради меня. Может его просто пощадили, когда говорилось о сторонней смертной казни?
— Лина… Лина… — раздался в ушах.
— Все в порядке, ректор, — немного успокоившись, я попросила магистра не акцентировать на мне внимание.
— Итак, одно из важных заклинаний, которое использовали авалоны. Это…
А если мало будет измены со стороны одного родителя? А если окажется, что я внебрачный ребенок? Какой родитель мне родной? И посему выходит, что мама вовсе не от тяжелых родов умерла?
— …можно получить откат…
Получается, что мое наказание на самом деле очень даже справедливое? Но почему двадцать лет, если совершеннолетие наступает раньше? И почему отцу было разрешено выезжать, когда мне тату жгло лопатки при одном только приближении к воротам. Я не знаю даже зачем пила то зелье каждый вечер. Одно из правил наказания. Так слепо верить во что-либо одно, а на самом деле, оказавшейся другим, так горько.
— …если для авалона это, пусть, и сложное заклятие, то для мага, это заклятие групповое, так как…
Рэй. Мужчина моих снов и моего первого оргазма. Что будет за такую связь девушке, чьи родители отступились? Одна казнена, а другой равнодушен.
— …они применялись для временного внедрения в чужое общество, и по сей день пользуются популярностью…
Тогда получается, что мама изменила отцу с темным магом, в итоге зачав меня… Но здесь что-то не сходится. Какой же мужчина примет чужого ребенка, соглашаясь на упадок собственного могущественного рода. А еще хранитель рода признал меня наследницей рода Тревали, который в бывшем имел славу самой надежной системы защиты. Значит я дочь отца. О Богиня…
— Адептка Лина Тревальди, минус десять баллов, — раздраженный голос у самого уха заставил вздрогнуть, отвлекая меня от насущных проблем.
— За что? — невольно вырвалось, о чем тут же пожалела. Магистр Фрай был не из тех, кто терпел лишние вопросы, особенно не касающиеся учебы, что и было в данный момент.
Прищур глаз и удар указкой по раскрытой книге перед носом. Ой, зря это я.
— Минус еще десять за пререкание со старшими, адептка Лина. — пауза и раздражительный голос меняется на спокойный, каким и велась лекция. — Итак группа сто два. Кто перескажет нашей недалекой, которая отвлекается не пойми на что, о чем шла речь.
Теперь уже вся во внимании я ждала смельчака, коим никто не отказался. Глухая тишина наступила в аудитории после вопроса магистра. Неудивительно, как то вяло про себя отметила.
— Никто не слушал или никто не желает помочь бедной одногруппнице? — магистр позволял себе шуточно, как он думал, высказываться в адрес своих учеников.
Такая же тишина после очередного вопроса заставляла меня ежиться в маленький клубок, чтобы никто не видел и не слышал моего присутствия. Но не для того я рисковала своей жизнью и честью семьи, чтобы снова жить по чужим правилам. А конкретнее по правилам общества.
Служанка не может учиться. Она не имеет права занимать равное положение среди детей аристократов, будущих наследников и великих магов. Она в принципе не имеет права говорить, будем честны. Но мне было наплевать на их желания. А потому я лишь вздернула подбородок повыше, распрямляя при этом осанку. Уверена, что глаза холодно блестят, в отличие от бушующего состояния внутри.
Никто не желает? Ну и…
— Я могу, — тоненький голосок с задних парт прогремел как гром среди ясного неба. Я не ослышалась? Нашлась храбрая?
— Прошу, адептка…?
— Тира Лойс, магистр Фрай.