Чуть склонившись к моему лицу, нахал оборонил короткое:
– Неправда.
Я почувствовала, как к лицу прилил жар, отводя взгляд. Да что с ним вообще не так? Какое ему дело, зачем вытащил листок с моим желанием? А вообще… неважно! Нет смысла разговаривать с сумасшедшими парнями, которые носят на головах венки из живых листьев, выглядя при этом, как фанаты группы «Король и Шут». Нахмурившись, я спустилась на ступеньку ниже, собираясь уйти. И вдруг лбом уткнулась в чужое плечо. Как он…
– У тебя нет друзей с именем Кирилл. Есть подруги. Две близкие, и одна просто хорошая.
Вот пристал!
– Откуда ты… – растерялась я, подняв на него испуганный взгляд. – Что тебе от меня надо?!
Парень тяжело вздохнул, будто я его страшно утомила. А после дёрнул плечом и вальяжно закинул локоть на перила, окончательно отрезая мне путь к отступлению. И вдруг улыбнулся во весь рот. Легко и искренне.
– Как я должен исполнять твоё желание, если не понимаю, про какого такого Кирилла ты пишешь, глупая? – Парень снова достал из-за спины лист с моим желанием и внимательно осмотрел сразу с двух сторон, словно хотел убедиться, нет ли ошибки. А после задержал взгляд на той стороне, где был рисунок. Только сейчас я заметила, что это был лист с тем самым наброском, который я сделала полчаса назад на Семёновском мосту. – Красиво, кстати. А почему это деревья растут на крышах, а не внизу?
Воспользовавшись моментом, я всё-таки вырвала у него из руки лист, победоносно отступив назад. А когда бросила на него взгляд, вдруг осознала, что он… чист. А в руке у парня всё ещё был тот самый лист с моим желанием! Как это… так?
Заметив мою растерянность, парень приглушённо хохотнул, пряча лист во внутренний карман джинсовки. И вдруг достал оттуда же мой… скетчбук! И начал с интересом листать страницы.
– Как ты его достал? – возмутилась я, снова предприняв попытку отобрать то, что он у меня наглым образом украл. Но нахал, явно наслаждаясь своим положением, поднял скетчбук так, чтобы я со своим ростом не могла его достать, продолжая перелистывать мои рисунки.
– Голубь с горящими крыльями, – усмехнулся он, рассматривая один из моих рисунков. – Интересно. Ого, стеклянный пристрой у Эрмитажа с зимним садом? А ещё там в брусчатке не растут цветы, а у тебя они нарисованы. Сама придумала?
Чувствовала себя ребёнком, которого дразнит вредный старший брат, всё ещё пытаясь дотянуться до своего скетчбука.
– Это вообще-то личное! Я не разрешала тебе смотреть! А ну отдай!
Наглец, будто сжалившись, опустил на меня насмешливый взгляд. А после отдал скетчбук. Я прижала его к груди, намереваясь впредь защищать его от любых посягательств.
– И зачем тебе становиться врачом?
Я едва не задохнулась от возмущения.
– Прошу прощения?
– Да не стоит, я не обижался. Спрашиваю, зачем становиться врачом, когда у тебя совсем другой талант? И очень полезный, между прочим.
– Что может быть полезнее помощи людям?
Парень беспечно пожал плечами.
– Помогать людям можно по-разному, знаешь ли.
Окончательно растерявшись, я уставилась на наглеца во все глаза, пытаясь понять, почему мы вообще это всё обсуждаем. Какое ему дело?
– Ты кто вообще такой? – осторожно спросила я. Осторожно, потому что мало ли, вдруг сумасшедший.
На мой вопрос парень вновь нахально ухмыльнулся одним уголком рта, выпрямившись во весь рост и расправив плечи. Чуть склонив голову, он представился:
– Меня зовут Мирослав. Леший в десятом поколении. И это, – он обвёл взглядом всё пространство парадной, – мой дом.
Всё это он говорил серьёзно без усмешки. А я вот не удержалась, приглушённо рассмеявшись. Парень на это состроил возмущённое лицо.
– Что смешного?
– Леший, да? Это что, какое-то новое направление? Не слышала о таком.
– Да ну! – закатил глаза парень. – Всё ты слышала, все знают про леших. «Леший пошутит – домой не пустит». «Из пуста дупла либо сыч, либо сова, либо сам леший». И всё такое прочее, – Мирослав сощурился, разглядывая моё лицо. Вид у меня, должно быть, был ошарашенный. – Ой, да брось, девчонка! Я понимаю, что немодно это сейчас стало, всем драконов и эльфов подавай. Но сказки-то тебе в детстве читали, нет?
Я примирительно вытянула перед собой ладони, пытаясь сгладить ситуацию и не будить это лихо, пока… Ну вы поняли.
– Ладно, допустим. Но если ты леший, тогда почему ты живёшь здесь, в парадной, а не в лесу, где и должны жить все лешие? Если ты живёшь здесь, – я задумчиво обвела взглядом куполообразный потолок последнего этажа, – тогда, может быть, ты… домовой?