– Уверяю, меня это совершенно не волнует. Я выбрала вас, потому что вы женщина и сможете меня понять в таком деликатном вопросе, а не высмеете и не станете давать советов заняться прямыми своими обязанностями перед Богом. И репутацию вы заслужили отменную, – веско отметила госпожа Савельева.
– Все нужные бумаги я подпишу, за оплатой тоже дело не станет – в средствах стеснения я не имею, – быстро добавила она.
Эмилия улыбнулась, польщённая похвалой: в свои двадцать шесть за три года практики, не считая стажировки, приобрести хоть какую-то адвокатскую репутацию – дело серьёзное.
– Начнём с жалобы, – Эмилия вынула из ящика стола чистый лист бумаги, – лучше изложить суть дела лично…
– У меня уже изложено, – госпожа Савельева положила на стол свёрнутые трубочкой и перевязанные тесьмой листы. – В полицейском участке не приняли «моё сочинение»…
– В Адмиралтейском отделении? – нахмурилась Эмилия. Актриса скорбно кивнула, блеснув слезинкой в глазах. – Не тревожьтесь, дорогая. Я всё устрою.
– Добрый день, – Эмилия обворожительно улыбнулась делопроизводителю, сидящему за бюро, как только вошла в участковое полицейское отделение. – Я хотела бы подать жалобу.
– Рассмотрение незначительных жалоб отложено до будущей среды, – развёл руками тот. – Людей не хватает…
– Дело касается особы известной и…
– Простите, но исключений позволить не можем, – непреклонно объявил делопроизводитель.
Эмилия нахмурилась: делопроизводитель узнал её, но, к сожалению, не проникся ситуацией даже с учётом того, что госпожа адвокат не привыкла отступать.
Что же, сам напросился…
– Полагаю, мне совершенно точно поможет визит к начальнику восьмого делопроизводства по надзору в сфере… – проникновенно начала Эмилия, добавляя искорку убедительности и чуточку очарования. Для большего эффекта.
А что? Вполне легально. Уровень Эмилии не дотягивал до необходимого минимума менталиста, но основами она вполне владела и пользовалась. Малые рубежи эмпатии и скромная склонность к трансляции. Всё в рамках закона и приличий, конечно.
– Госпожа Соколова, – несколько побледнел делопроизводитель и вскочил со своего места за бюро, – будьте любезны обождать, я приглашу пристава…
– Эмилия Сергеевна, наш очаровательный адвокат! Какими судьбами? – раздался патетичный возглас, когда через некоторое время вслед за испуганным делопроизводителем в холл вошёл начальник сыскного отделения в чине титулярного советника – Дмитрий Кречетов. По совместительству однокурсник Эмилии и её же самый строгий критик. Он сам-то здесь какими судьбами?! Известное дело, имеет соответствующие полномочия. С поручениями прибыл, не иначе…
Эмилия досадливо поморщилась – делопроизводитель наябедничал, и кому! – но тут же по-светски медоточиво улыбнулась, обратив на самое высокое здешнее начальство свой адвокатский взор.
– Дела, дела, Дмитрий Георгиевич.
– Как же так, голубушка, чуть что – сразу вышестоящими инстанциями угрожаете… – укоризненно поцокал языком Кречетов.
– Так быстрее всего выходит, уж не взыщите, – пожала плечами Эмилия. – В любви и на войне, как говорится, все средства хороши.
– Так у нас что же – война? – всплеснул руками Кречетов, тут же предлагая Эмилии свой локоть.
– Ну не любовь же, – мило улыбнулась она, поднимаясь со стула и принимая любезность.
– Я бы предпочёл любовь… – доверительно понизив голос, поделился он.
– Изживите для начала бюрократию.
– Для вас решительно всё что угодно, дорогая Эмилия Сергеевна.
– Шутки в сторону, Дмитрий Георгиевич. Мне бы частную жалобу подать. Неужто не найдётся кого-то чином скромнее, чем вы?
– Право слово, все заняты – не обманул вас делопроизводитель. Всеволод Корнеевич, позволите воспользоваться вашим кабинетом? – повернулся Кречетов к участковому приставу, тот кивнул и неприятно покосился на Эмилию, после чего быстро оставил их вдвоём. – Что ж, вышестоящая инстанция вам беззаветно внемлет, – объявил он, усаживаясь за массивный дубовый стол местного начальника, не забыв при этом с комфортом разместить в кресле посетительницу.
Эмилия обречённо вздохнула.
– Дмитрий Георгиевич, это совсем не смешно.
– Так я и не смеюсь. Что за жалоба? – оставил наконец шутки и перешёл на деловой тон Кречетов.
– А ещё пианино! Однажды я обмолвилась, что деточке нужно заниматься музыкой. Так он – будьте любезны – достал инструмент. Рабочий, немецкий. Правда, с небольшой трещиной. От топора. На полкрышки! По дешёвке купил, понимаете? – густым баритоном гудела рыжеволосая приземистая женщина, в родословной которой явно преобладали предки гномьего происхождения из северных горняков – народ суровый, основательный, рачительный. – Так вот, о чём я толкую? Это чтоб вы понимали, окромя его бережливости, ничего в этом замужестве я не видала! Скряга несусветный, словом! – в сердцах бухнула немаленьким кулаком по столу она, а Эмилия от неожиданности подпрыгнула на месте.