Нэн открыла глаза, помигала от утреннего света. На мгновение она не поверила в то, что увидела. Она не в гостинице, а снова в своей постели, в квартире тети Элизабет.
Она протянула руку. Гостиница стоит на столике у кровати. Она выглядит темной и уродливой. Ей захотелось швырнуть макет на пол, разбить его. Но почему-то Нэн не смогла закончить движение руки, чтобы сделать это.
Девочка выбралась из постели с противоположной стороны, стараясь держаться как можно дальше от «Благородного оленя». Она чувствовала себя обманутой. Сон закончился так, как обычно кончаются сны, — прямо посредине. Она хотела знать, выиграли ли драгуны и полицейские бой, начало которого видела. Память воскрешала яркие картины: тетя Пруденс сидит рядом с раненым лейтенантом, при свете свечи виден лежащий на столе тяжелый пистолет, лицо мастера Леггита… Крис… Что с ними со всеми стало?
И было ли это на самом деле, когда-то давно?
Нэн одевалась, время от времени с опаской поглядывая на макет. Первый страх прошел, и любопытство мучило все сильней. Что случилось потом?
Крис лежал, глядя в потолок. Он не шевелился, но знал, что вернулся в свою комнату и не спит. Он снова побывал там. Но на этот раз не с мастером Бойером — со своим отцом!
Он повернул голову на подушке, чтобы посмотреть на фотографию в рамке. Вот его папа — не тот незнакомец, который бредил в лихорадке. Но одно лицо наплывало на другое, лицо из сна на то, что на фото, и Крис был в замешательстве. Может, он, Крис, так же накладывается на других Крисов?
Последние мгновения сна — они все путались. Ему казалось, что он помнит, как люди бежали перед гостиницей, помнит громкие выстрелы пистолетов и мушкетов из окон первого этажа. Но — Крис сел и заколотил кулаком по постели — он не знает! Спаслись этот другой Крис и его отец или нет? И было ли это в действительности? У него никогда не было таких ярких снов, кроме того первого, с гостиницей. Они похожи на телепостановки — но только он не просто смотрит, а принимает в них участие.
И Нэн тоже участвовала в этом последнем сне. Он вспомнил, как они, завернувшись в простыни, пробирались по лесу и по дороге у поместья. Она неплохо придумала с этими простынями, та, другая Нэн, неохотно признал он.
Не успел он встать, как в дверь постучали. Не тетя Элизабет — та всегда зовет. Крис приоткрыл дверь. Там стояла Нэн, держа в руках гостиницу. Она сунула ее ему.
— Возьми это! — сказала она. — Мне она не нужна. Не хочу ее видеть — никогда!
— Ты сказала, что подержишь…
— Ни за что! Это ты мне сказал! Думаю, будет лучше, если бы ты просто разбил эту сумасшедшую штуку. Избавься от нее! Она… она плохая.
— Как это?
— Сам знаешь как! — Она говорила так, словно готова по-настоящему подраться. — Она заставляет меня видеть сны…
— Значит, ты там была — когда контрабандисты осадили нас?
Ее выражение слегка изменилось. Не отвечая на его вопрос, она сама спросила:
— А что случилось потом? Я проснулась после того, как ты подсадил меня в окно. Драгуны победили?
Крис неохотно покачал головой.
— Не знаю. Помню, как бежал по коридоре к комнате, где лежал отец. Там была женщина из гостиницы — у нее был пистолет. А снаружи слышался шум и стрельба…
— Хотела бы я знать — чем все это кончилось, я хочу сказать, — медленно сказала Нэн. — Нечестно знать только часть.
Крис взял у нее гостиницу. Теперь он разглядывал макет.
— Может, попробуем еще раз — увидеть сон.
Нэн убрала руки за спину и отскочила, будто думала, что он силой заставит ее снова взять гостиницу.
— Не хочу видеть такие сны! — заявила она. — Ты избавишься от нее, если у тебя есть хоть какие-то мозги.
И исчезла, убежала в свою комнату, быстро захлопнув за собой дверь.
Крис стоял, глядя на гостиницу. Некоторые части сна он не хотел терять. Крис Фиттон, который привел драгун, который пришел на помощь отцу — этот Крис внушал ему гордость. Это другой Крис, такой, каким он хочет стать.
Ясно, что Нэн не будет держать у себя гостиницу. Он осмотрел комнату в поисках подходящего укрытия. Наконец закутал ее в тенниску и положил на дно ящика шкафа, набросав поверх другую одежду. Это лучшее, что он сейчас может сделать.
Услышав нетерпеливый голос тети Элизабет, он торопливо оделся.
— Я могу идти сама, тетя Элизабет. — Нэн сидела за столом с завтраком. — Так делают почти все девочки. Не волнуйтесь.
— Мне это не нравится, — ответила тетя Элизабет, передвигая свою чашку с кофе и хмуро глядя на нее. — Ты не привыкла к городскому движению — или за тобой зайдут девочки?
Крис заметил, что Нэн почему-то покраснела, но тетя Элизабет не смотрела на нее. Он чувствовал, что Нэн трудно ответить на этот вопрос, и, не успев подумать о последствиях, сказал:
— Нам ведь по пути, верно?
Нэн с явным удивлением посмотрела на него.
Тетя Элизабет выглядела так, словно он удивил и ее.
— Что ж, это хорошо. Но вам нужно поторопиться, если вы пойдете пешком.
Нэн молчала, пока они спускались в лифте, проходили через вестибюль. И вот они на тротуаре.
— Почему ты сказал, что пойдешь со мной? — сразу спросила она.
Крис пожал плечами.
— Она ведь загнала тебя в угол?
Нэн отвела взгляд.
— Да…
— Ну вот, я тебя и вытащил. — Он больше ничего не добавил и пошел дальше, шлепая по грязному мокрому снегу; выглядел он таким же мрачным, как всегда. Но иногда, когда Нэн посматривала на него, ей казалось, что это другой человек — два других человека, которых она встретила в этих странных снах.
Наконец Нэн решилась нарушить молчание.
— Тебе здесь не нравится?
— Все в порядке. — Крис пнул снежный комок.
— А мне не нравится! Я хотела бы вернуться в Элмспорт. Я… — Она замолчала. Невозможно разговаривать с человеком, который на тебя не смотрит и ясно дает понять, что ему абсолютно все равно, что с тобой происходит или что ты чувствуешь.
— Послушай, — спустя долгое время сказал Крис, — мы ведь не просили об этом, мы оба. Верно? Но придется смириться — по крайней мере на время.
Нэн ухватилась за это «на время». Может, у Криса есть план избавления от заботы тети Элизабет? Если это так, она может воспользоваться им.
— Что ты собираешься делать? — спросила она.
На этот раз он посмотрел на нее. Очки превращали его лицо в подобие маски.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ты сказал «на время».
— Когда-нибудь они вернутся, — ответил он.
Нэн понимала, что это значит.
— Она никогда дома не задерживается…
Они не называли имена, в этом не было необходимости. Нэн быстро опустила голову. Она не позволит ему увидеть, что значит для нее это упоминание.
— Он сказал, что это последняя работа за границей.
Верит ли в это Крис? Что его отец навсегда останется дома? Может, для него это правда, но для нее… У нее есть только один дом — дом бабушки, и теперь он перестал существовать.
Она не ответила, не оспаривала его утверждение. Они уже подошли к академии. Нэн видела, что у входа стоят три мальчика и наблюдают за ними. И выражение их лиц ей совсем не понравилось.
— А вот и старина сова! — Самый высокий из мальчиков сделал шаг вперед.
Крис не вздрогнул, выражение его лица не изменилось, но Нэн каким-то образом — как во сне, когда она находила тайник, — почувствовала его страх. Он… ненавидит этих мальчиков и боится их. Но ни за что не даст это понять. Она вызывающе посмотрела на троицу.
— Старина сова подцепил цыпочку, — заметил другой.
Все они улыбались. Какая отвратительная улыбка, подумала Нэн.
— Откуда у тебя цыпочка? — Самый высокий из мальчиков преградил им путь.
Нэн сжалась. Как раньше ощущала она страх Криса, так и теперь почувствовала его упрямое желание не поддаваться ему.