— Мы медобеспечение, что там случилось?
Мужик повернулся в мою сторону.
— А, медицина… да нарик дозы не нашел, зато нашел где-то карабин охотничий, мать и сестру несовершеннолетнюю объявил заложниками, и постреливать по двору начал, тварь! Двоих ранил, ваши увезли уже. Теперь вот звонит, орет, что сейчас застрелит мать и сестру и выкинет в окно, вон, на седьмом этаже.
В самом деле, на седьмом этаже в одной из квартир только одна балконная дверь была немного приоткрыта, остальные окна плотно зашторены. Там, в двери, колыхалась какая-то тень.
— И что требует?
— Как обычно, — вздохнул полицейский — миллион долларов, вертолет на крышу. И дозу немедля, чтобы ширнуться.
Замолчав, он рявкнул в микрофон гарнитуры.
— Трофим, ну что там?
Невидимый мне Трофим ответил.
— Цель вижу, работать не могу, он постоянно передвигается и прикрывается то девчонкой, то бабой! Могу их зацепить, если дернется. А его реально колбасит, дёргается, мне видно.
Ясно, снайпер на крыше противоположного дома. Телефон затрезвонил в руке командира, я собралась уходить, чтобы не мешать. Внезапно полицейский махнул мне рукой, останавливая. Я замерла на месте. Он включил громкую связь, и я услышала.
— Вон скорая приехала, я вижу, пусть врачиха поднимется, у них ширево есть, я знаю! Только баба пусть идёт, мужика застрелю сразу!
И наркоман отключился. Теперь все смотрели на меня выжидательно. А я жалко улыбнулась. Ну, что я могу? Ну не чувствую я в себе позывов к самопожертвованию, тем более, теперь. Полицейский вздохнул опять.
— Понятно, что приказать я вам не могу, но он конкретно съехал с катушек, сказал, если не придёте, убьет всех в квартире, отдайте ему наркотик, он вас не тронет.
Я позвала Ильяса, при свидетелях из упаковки с наркотиками убрала все ампулы, кроме одной и передала их фельдшеру. Сказала, чтобы полицейский сразу же написал и отдал Ильясу акт о расходе одной ампулы промедола. Взяла в руки ящик с медикаментами и медленно пошла к подъезду. Каждый миг, ожидая выстрела. Что творится в мозгах у конченого наркомана — неизвестно никому, в том числе и ему самому.
После общения с наркоманами у меня осталось четкое убеждение, как в старых фантастических фильмах, когда в человеческое тело вселяется чужеродная тварь. То есть, она выглядит как человек, но ничего человеческого в ней уже не осталось. Нет такого преступления, на которое бы не пошел нарик ради дозы. Они сродни зомби — у них нет никаких ни родственных, ни душевных привязанностей, только одно осталось — Доза! Так что иду и не знаю, чем это закончится. Но решила, что ментально буду сканировать их там всех, но наркомана — крайне осторожно, они очень подозрительны и любое появление у них в голове посторонней с их точки зрения мысли могут счесть угрозой или нападением.
Дверь мне открыли не сразу, вначале явно пытались рассмотреть, нет ли за моей спиной или сбоку от дверей полицейских. Затем дверь открылась и меня рывком за рукав куртки выдернули в темный коридор. Дверь за моей спиной грохнула запорами и нервный голос приказал.
— Иди в кухню!
Я и пошла, планировку таких квартир, я знаю, бывала не раз. В кухне, у стола, сидела женщина неопределенного возраста. На полу, в углу между мойкой и холодильником, забилась девчонка лет двенадцать-тринадцать на вид, с опухшей половиной лица, с расплывающейся обширной гематомой, рваная рана на губе, откуда ещё все выступала кровь. Девочка машинально стирала с лица кровь ладонью, но молчала, уставясь в одну точку.
Сопорозное состояние, когда от стресса, ужаса мыслительная деятельность отключается, и человек уже не реагирует на внешние раздражители.
Меня грубо ткнули стволом карабина в спину.
— Ширево давай!
Я, стараясь не делать резких движений, аккуратно достала из внутреннего кармана коробочку с промедолом, подала назад наркоману. Он, открыв ее, взревел.
— Почему одна ампула? Чё, морфия нет? Промедол мне суешь!
— Мы ехали на подстанцию, пополняться, расход с утра был большой, нас с дороги развернули сюда. Морфин нам сейчас не выдают, только промедол. Больше у меня ничего нет, есть в ящике анальгин. Можно, я девочку осмотрю?
— Че этой мелкой сучонке сделается? Шприц чистый давай!
Получив требуемое, ушел в другую комнату. Я подошла к ребенку. Да, губа разорвана и гематома здоровенная, вон и глаз уже закрылся. Как бы скуловую кость этот выродок не сломал… затампонировав кровоточащую рану салфеткой с хлоргексидином, просканировала девочку.