— Что для вас адский труд и жалкое существование в невыносимых условиях, то другим короткий день и роскошь на грани неприличия. Я знаю о чем говорю, я до Конца Света нелегально на стройке работал, — ответил ему еще один из ополченцев, в чьей речи прослеживался отчетливый акцент. — Питание самыми дешевыми продуктами, мизерная зарплата и проживание в вагончике вместе с десятком таких же бедолаг даже без телевизора отпугивало всех русских, но мне было нормально. После кишлака, где нет ни денег, ни лекарств, ни перспектив, такая жизнь казалась почти раем. А у них все было еще хуже, чем у меня на родине. Намного хуже.
— Вот-вот, — поддержал я его. — Для женщин занимающихся уходом за скотом и прочим домашним хозяйством, стариков и прочих личностей, которые не пойдут на хозяйственные работы, установим налог в виде одной трети готовой продукции…Ну, может потом заменим натуральную форму денежными выплатами, если доживаем до момента, когда надо будет вводить финансовую систему.
— Вообще-то уже надо, — громко заявила Надежда с хмурым лицом, скрестив руки на груди. — Я буквально рву на себе волосы, когда пытаюсь хоть как-то увязать вместе систему трудовых взаимозачетов, состав обязательных продовольственных и хозяйственных пайков, а также распределение премий за хорошую работу. Учтите, при военном коммунизме можно какое-то время выживать, но нормой он быть не может по определению! Уже сейчас среди населения анклава процветает бартер, а ссоры из-за за сложностей с обменом товаров и услуг случаются почти каждый день!
— Бабам делать нечего, вот между собой и лаются, пока мы воюем, — скривился Мирохин, который по всей видимости сильно недооценивал данную проблему. И очень зря! Чувствую я, она еще может больно укусить нас за задницу. — Ладно, Надежда, не хмурьтесь, вам не идет. Выделим хозяйственному сектору пяток помощниц из числа самых умных школьниц, раз уж им больше не надо стоять на стене с магическими посохами наперевес. Наши границы же теперь по крайней мере с одного направления буфер в виде квартала переселенцев защищать будет.
— Кстати, а треть выращенного продовольствия с них брать — это не много? — Задумалась женщина-медик, сидящая рядом с Аней. — Все-таки забирать целых тридцать три процента…
— Это даже меньше, чем драло с нас родное государство, если приплюсовать к налогам на прибыль всякие отчисления за имеющуюся собственность и акцизы, входщие в цену конечных продуктов! — Перебил её один из инженеров. — Но в целом я тоже согласен с идеей гражданства, которое надо заслужить. А что еще помимо людей удалось взять с рыцарей?
— Изделия из золота, в том числе монеты — девять килограмм. Правда двух одинаковых там почти не найти, да и чистота металла вызывает серьезные сомнения, — начала перечислять Надежда. — Серебра на порядки больше, восемь центнеров с маленьким хвостиком. А меди так вообще три тонны, уж её то зачем грузили?
— Лишней не будет, а будет, так и фиг с ней, — пожал я плечами. — Главное, что мы из замка маркиза вытащили все, что было надраенным и блестело, чтобы ему было нечем наемникам платить. Давай дальше.
— Доспехи тяжелые, зачарованные — восемнадцать комплектов, побитые само собой. К каждому прилагается соответствующее тяжелое оружие, которое нормальный человек никогда не сможет использовать из-за веса, — Надежда продолжила оглашение списка трофеев. — Доспехи легкие, кожаные. В хорошем состоянии — сто семь комплектов, в нормальном — сто двенадцать, в плохом — двести пятьдесят. Ножей, топоров, тесаков, коротких копий и прочего подобного добра пятьдесят связок, сортировать мы этот хлам пока не стали.
— Ну и правильно, — согласился Мирохин. — Смотрел я эти трофеи, которые мы у рядовых стражников или купеческих охранников отбирали…По сравнению с ними наши штампованные ножи для резки хлеба смотрятся чуть ли не произведениями кузнечного искусства.
— Шубы, шапки и прочая одежда из натурального меха — девять тонн. Ткани — двенадцать тонн. Скобяные изделия — три тонны. Кузнечный инструмент — одна тонна. — Продолжила перечислять Надя то, что мы успели спереть и не пожертвовали на нужды переселенцев из под ига феодального гнета. — Шесть разобранных катапульт. Обстановка из лаборатории чародея, весом две тонны. Рукописные книги в количестве двухсот сорока двух экземпляров. Так, ну из крупного вроде все, а разную мелочь, которой на пару грузовиков наберется, я перечислять не буду.
— Орудия можно как раз в новый квартал и поставить, нам то они вроде как и не к чему, — призадумался Егор. — Вот только на стены их и не затащишь, у этих катапульт с поворотным механизмом основание такое, что там минимум крыша дома нужна. И совсем не каждая такую нагрузку выдержит. Опять же, если вдруг чего, для внезапных наступательных боевых действий такую осадную артиллерию фиг используешь.