Как правило, нападение сзади очень эффективно, потому что человек не догадывается, что вы подкрадываетесь. Однако после дюжины попыток жертва начинает привыкать к трюку. Вот почему, когда Кэрран попытался схватить меня, я отскочила в сторону и подставила ему подножку. Он схватил меня за руку, потом мы покатились по полу, и я оказалась на нем сверху, наши носы были примерно в дюйме друг от друга.
Он ухмыльнулся.
— Ты ревновала.
Я обдумала это.
— Нет. Но когда ты уставился на эту женщину так, словно она была сделана из бриллиантов, было не очень приятно.
— Я смотрел на нее, потому что от нее странно пахло.
— Как странно?
— От нее пахло каменной пылью. Очень сильный сухой запах. — Кэрран обнял меня. — Мне нравится, когда ты становишься такой собственницей.
— Я никогда не бываю собственницей.
Он ухмыльнулся, обнажив зубы. Его лицо практически светилось.
— Значит, ты не против, если я подойду и поболтаю с ней?
— Конечно. А ты не против, если я пойду и поболтаю с тем сексуальным оборотнем на третьем этаже?
В мгновение ока он превратился из небрежного и забавного в смертельно серьезного.
— Какой сексуальный оборотень?
Я рассмеялась.
Взгляд Кэррана сфокусировался. Он на чем-то сосредоточился.
— Ты проводишь мысленную инвентаризацию всех людей, работающих на третьем этаже, не так ли?
Выражение лица Царя Зверей стало пустым. Я попала в самую точку.
Я соскользнула с него и положила голову на его бицепсы. Мохнатый ковер был таким приятным и удобным под моей спиной.
— Это Джордан?
— Я просто выбрала случайный этаж, — призналась я. — Ты спятил, ты это знаешь?
Он обнял меня за плечи.
— Посмотрите, кто бы говорил.
Мы лежали вместе на ковре.
— Нам нельзя позволить ожерелью убить этого мальчика, — сказала я.
— Мы сделаем все, что в наших силах. — Он вздохнул. — Я сожалею об ужине.
— Лучшее свидание на свете. Ну, пока не умерли люди и не появились вампиры. Но до этого все было потрясающе.
Мы еще немного полежали.
— Нам пора в постель. — Кэрран потянулся рядом со мной. — Несмотря на то, что ковер хороший и мягкий, я устал.
— Хочешь, я понесу тебя?
Он рассмеялся.
— Думаешь, сможешь?
— Не знаю. Но можем это выяснить.
Оказалось, что нести его в нашу постель не было необходимости. Он добрался туда самостоятельно и совсем не так устал, как утверждал.
*** *** ***
Утром позвонил Дулиттл. Когда мы пришли к нему, Родерик сидел на койке с тем же совиным выражением на лице. За ночь ожерелье несколько утратило свой интенсивный рыжий оттенок. Теперь оно выглядело чуть темнее апельсиновой корки.
Я присела на корточки рядом с мальчиком.
— Привет.
Родерик посмотрел на меня большими глазами.
— Доброе утро.
Его голос был слабым. В моем воображении ожерелье сжималось на его хрупкой шее. Хрустнула кость…
Нам нужно двигаться дальше. Мы должны снять удавку с него.
Дулиттл подвел нас к двери и тихо произнес:
— Есть определенное изменение в цвете металла. Мальчик начинает испытывать дискомфорт.
— Значит, эта тварь проголодалась, — озвучил догадку Кэрран.
— Возможно. — Дулиттл показал небольшую распечатку. Бледно-голубая полоса пересекла бумагу. М-сканирование.
М-сканер регистрировал цвета магии: фиолетовый — для вампиров, зеленый — для оборотня и так далее. Синий означал обычную человеческую магию: маги, телепаты, телекинетики.
— Это ожерелье или Родерик? — спросил Кэрран.
— Это мальчик. У него есть сила, и она скрывает любую магическую подпись, которую выдает ожерелье. — Дулиттл указал на точку на графике. Я прищурилась. Серия более бледных искр пронзала синеву.
— Это, наверное, ожерелье, — добавил Дулиттл. — Этого недостаточно, чтобы продолжать. Нам нужно более точное измерение.
Нам нужна была Джули. Она обладала способностью видеть цвета магии с большей точностью, чем любой м-сканер. Я высунула голову в коридор и позвала:
— Кто-нибудь, пожалуйста, найдите моего ребенка и попросите ее спуститься сюда?
Через пять минут Джули вошла в лазарет. Когда я впервые встретила ее, девочка была полуголодной, тощей, и с приступами паники, если защитный слой грязи пытались отмыть с ее кожи. Теперь, в четырнадцать лет, она превратилась из тощей в худощавую. Стала чистая и опрятная, правда, недавно решила, что изобретение расчесок — пустая трата времени, поэтому ее светлые волосы выглядели как нечто среднее между грубым стогом сена и птичьим гнездом.