— Что это за магия? — спросил один из подмастерьев.
— Чероки. Очень древняя.
Если бы жизнь была идеальной, я бы попросила саму Иммокали провести ритуал. Знахарке потребовались годы тренировок, чтобы достичь своей силы. Но ни один из чероки не подошел бы к драугу. В отличие от меня, у них есть здравый смысл. Все заклятия над палками и трубкой уже были произнесены. Мне оставалось только следовать ритуалу и надеяться, что магия Иммокали окажется достаточно сильной, чтобы сработать, даже когда ее задействовал такой некомпетентный человек, как я.
Я закончила круг и села обратно на бревно.
Пара крошечных глаз загорелась у корней дуба слева. Радужки не было видно — весь глаз представлял собой миндалевидную щель бледно-желтого свечения.
— Слева, — сообщила Трейси. Ее голос был совершенно спокоен.
— Я вижу, — сказал Гастек.
Справа, в метре от земли, сверкнула еще одна пара. Затем еще одна, и еще. Повсюду вокруг нас светились глаза, они группировались вокруг стволов деревьев, выглядывали из подлеска, высовывались из-за камней.
— Что это такое? — спросила Трейси.
— Ульдра, — ответил Гастек. — Это духи природы из Лапландии. Они живут в основном под землей. Я бы не стал их провоцировать. Оставайтесь на поляне.
Глаза смотрели на нас, не мигая.
По поляне пронесся взрыв ледяного холода. Ульдры исчезли, как одна. На земле застонал олень.
Ну, поехали.
Я порылась в рюкзаке и вытянула небольшой кожаный мешочек, маленького пластикового медведя, наполненного медом, и флягу. Теперь назад дороги нет. Я поднялась с бревна и пошла к центру поляны, где меня ждал огромный плоский камень. Вампиры Гастека и Трейси направились следом.
В камне было углубление, достаточно большое, чтобы вместить около трех галлонов жидкости.
— Когда драуг появится, не разговаривайте с ним. Чем дольше мы будем говорить, тем больше времени у него будет, чтобы уловить наш запах. Нам все равно придется драться, чтобы освободиться. Не нужно все усложнять.
Никакого ответа.
— Гастек? Ты меня понял?
— Конечно, — пробормотал он.
— Чероки установили на горе защитные обереги. Если мы доберемся до столбов у дороги, то будем в безопасности.
— Ты уже говорила это.
— Я просто напоминаю.
Ничего хорошего из этого точно не выйдет.
Я поставила флягу на землю и потянула за шнурок, скрепляющий подсумок. Он открылся и превратился в квадрат кожи на моей ладони. Внутри лежали шесть рунных камней, выточенных из кости, и горсть побитых серебряных монет: две с изображением меча и молота и четыре с вороном викинга.
Я бросила руны в чашу. Они звонко стукались, скатываясь по каменным бортам. Мне потребовалась секунда, чтобы отвинтить крышку фляги. Эль залил руны жидким янтарем. Поплыл аромат ячменного солода и можжевельника. Туман зашипел, как потревоженная змея.
— Терпение, Хакон. Терпение.
Я вылила остатки эля и меда, перемешала их веткой. Магия распространилась от рун в мед и эль. Я протянула руку и вынула руны, все, кроме двух: руны связывания врагов и руны, предотвращающей кражу.
Туман уже почти повис надо мной.
Глубоко вздохнув, я схватила оленя за голову и подвинула ее над чашей. Влажные карие глаза глядели на меня.
— Мне так жаль.
Я вытащила метательный нож и одним быстрым движением перерезала животному горло. Кровь хлынула в таз, горячая и алая. Пришлось держать его голову, пока она не остановилась. Чаша была заполнена на треть. Я отступила назад и подняла монеты в руке. Они звякнули, искрясь магией.
— Я призываю тебя, Хакон. Выйди из могилы. Отведай кровавого эля.
Магия пульсировала по поляне, ледяная и шокирующе мощная. Она пронзила мою кожу, пробив себе путь до самых костей. Я отшатнулась. Паника поднялась во мне, как огромная черная волна. Все мои инстинкты кричали: «Беги! Беги так быстро, как только можешь».
Пришлось стиснуть зубы.
В воздухе стоял запах прелой, разлагающейся плоти. На языке образовался тошнотворно сладкий налет.
Туман сгустился с жутким стоном, и к камню вышло существо. Толстый плащ из полусгнившего меха свисал с его плеч, прикрывая броню, которая охватывала его от локтя и до колена. Мех истончился до длинных перьевых прядей, измазанных грязью. Длинные бесцветные волосы в беспорядке спадали с его головы. Его кожа была синей, как при аргирозе.