— Она делает это в своей звериной форме.
— Повтори?
— Она ходит в своей звериной форме.
Все самостоятельные оборотни в пределах границ Стаи должны явиться в Стаю в течение трех дней. До сих пор Стае удавалось успешно игнорировать тот факт, что Андреа была оборотнем, в основном потому, что Кэрран открыто игнорировал этот факт, и никому не было дела до того, чтобы поднимать эту тему.
Но теперь он не сможет закрывать на это глаза. Андреа практически вынудила его.
Но в этом не было никакого смысла. Андреа почти никогда не использовала свою звериную форму. На самом деле, большую часть времени она притворялась человеком. Выйти на улицу в шерсти и с когтями для нее было бы равносильно тому, как если бы я разделась и голой прошлась по городу.
Что-то случилось. Что-то очень плохое.
Я посмотрела на Кэррана.
— Думаю, нам лучше вернуться в офис.
*** *** ***
Я вошла в двери офиса, неся голову вампира, вымазанную зеленым кремом для загара. Я подобрала ее сразу после того, как драуг отшвырнул. Она уже начала пахнуть, и ее нужно было как можно скорее поместить в лед. Кэрран ждал на улице, он дал нам время.
Андреа сидела за рабочим столом, находясь в совей полуформе — идеальном сочетании человека и гиены. Но из-за своего происхождения она могла быть в большой опасности. Отец Андреа был гиеной-животным, превратившимся в человека. Это делало ее зверенышем, и многие старые оборотни хотели бы убить ее при первой же встрече.
Ноги Андреа были закинуты на стол. Ее футболка порвана, брюки разодраны в клочья и заляпаны пятнами крови. Она помахала мне когтистыми пальцами.
— Привет.
— Привет.
Андреа подняла руку. В ней была бутылка. Она пила.
Я пошла на кухню, взяла керамическое блюдо из-под раковины и отправила туда голову вампира. Затем я вернулась, вынула из ножен меч и села в кресло.
— Что пьешь?
— Персиковый чай со льдом. Хочешь?
Андреа потрясла бутылкой.
— Конечно.
Я сделала глоток. Боже, что за огонь!
— Что это, черт возьми?
— Водка, джин, ром, сахар, лимон и персиковый шнапс. По большей части персиковый шнапс.
Я никогда не видела, чтобы она пила раньше.
— И есть от этого эффект?
— Что-то вроде того. Опьянение длится около тридцати секунд, а затем мне нужно сделать еще глоток.
Я немного задумалась. Дерек вернулся в Крепость, но я была уверена, что Асканио должен был явиться в офис сегодня утром.
— Где проклятие моего существования?
— В душе, освежается.
Будь оно все проклято!
— О боже, на кого Асканио запрыгнул в этот раз?
— Нет, нет, он смывает кровь.
— А, хорошо… — Подождите минутку. — Ребенок смывает кровь, а мы чувствуем облегчение. С нами что-то не так.
— И не говори. — Андреа пристально посмотрела на меня. — Не собираешься упомянуть о моей звериной внешности?
— Мне нравится. Рваные штаны и заляпанная футболка приятно дополняют образ.
Она указала ногой в мою сторону.
— Я думаю покрасить когти в милый розовый оттенок.
Когти были три дюйма в длину.
— Потребуется чертовски много лака для ногтей. А что насчет золотых обручей в ушах?
Андреа усмехнулась, обнажив ряд острых клыков.
— Не исключаю такой возможности.
Ладно, к черту все это.
— Что случилось?
— Встреча с Рафаэлем сегодня утром. Я звонила ему вчера, потому что Джим поручил мне расследовать несколько убийств оборотней, и мне нужно было задать ему пару вопросов, связанных с делом. Я хотела попросить прощения.
Рафаэль, испорченный ты болван, какого черта ты наделал?
Я взяла ее бутылку и отпила из нее. Мне нужен был алкоголь для продолжения этой истории. На вкус коктейль был мерзким. Но я все равно проглотила напиток.
— И как все прошло?
— Он заменил меня.
— Он что?
— Он нашел другую девушку, ростом семь футов, с грудью размером с дыни и ногами от ушей. У нее обесцвеченные светлые волосы длиной до задницы, и вот такая талия! — Она коснулась своими когтями друг друга. — Они помолвлены.
Из всех глупых, идиотских вещей…
— И он привел ее сюда?
— Она сидела на стуле прямо здесь. — Она указала на стул. — Теперь подумываю сжечь его.
Андреа любила Рафаэля, как птицы любят небо, и еще минуту назад я бы поклялась, что он бросился бы в огонь ради нее.
— Ты треснула его?
— Не-а. После того, как он сказал мне, что лучшее качество его новой возлюбленной — это то, что она не я, ничего не имело уже значения.
— Она оборотень?