— Чооо? Чо ты сказал?! Да я щас тебя! — здоровенная лапа недоумка потянулась к отворотам моей куртки, а пальцы второй стали складываться в подобие арбуза, когда я как можно более грозно завопил:
— Стоять! Милиция! Предъявить документы!
— Какие документы?! — опешил охранник, но кулак-арбуз опустил — ты кто такой?
— Оперуполномоченный Октябрьского отдела лейтенант Кольцов! (Слово «младший» я опустил — просто для удобства произношения).
— А! — так бы и сказал — хмуро ответствовал цербер и мирно предложил — постой пока тут, я доложу. Нас предупреждали, что ты придёшь, но всё-таки лучше сообщить. Пусть встретят. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Потом сами же будут орать и брызгать слюнями. На то оно и начальство.
Я с охранником в этом вопросе был совершенно согласен — начальство оно на то и начальство, чтобы вести себя неадекватно, тупо, и обижать таких людей как я, на которых держится весь мир. Как на китах. Или на атлантах. Видел я такую картинку — в Питере, вроде как. Атланты там держали небо на каменных плечах.
Охранник с минуту общался с кем-то в доме по служебному зеркалу, потом вышел и хмуро сказал:
— Подожди, сейчас выйдут и проводят. Получил я пилюлей за тебя — и непонятно за что. Пропустил бы без спроса — получи пилюлей, не пропустил — тоже получи. Нет в жизни справедливости. И что, мне больше всех надо? С такой грёбаной зарплатой…
Я слушал плач Ярославны из уст охранника, и с интересом смотрел, как возле него появилась фигура женщины, с растрёпанными волосами и безумным взглядом. Она постояла возле парня, что-то сказала (Я слышал голос!), помахала мне рукой, скрестила руки на груди, и удалилась, медленно и плавно уйдя в землю, как будто бы погружаясь в жидкую грязь. Мимо промелькнули фигурки двух детей, с криками бегущих куда-то к призрачной цели, и я замер, затаив дыхание.
Они были такими ясными, такими живыми, что если бы не их серая кожа и серая одежда, можно было принять за живых людей.
Я глубоко вздохнул, обнаружив, что если сейчас не вдохну, то могу свалиться в обморок, и стал лихорадочно размышлять — ЧТО ЭТО? Ясно, что так подействовал на меня неизвестный артефакт, я впитал жизненную энергию множества убиённых злодеями женщин. Но что изменилось, что я теперь могу — вот в чём вопрос! И тут же очевидный ответ — я вижу мёртвых. Вижу мёртвых?! Ой-ёй… вообще-то некромантия не особо-то в ранге положенности для гражданина великой России, а уж тем более, для добропорядочного полицейского. Почему? Потому, что в основе некромантии всегда лежат человеческие жизни, вернее — смерть человеческих жизней. Коряво — но, правда. Чтобы стать некромантом, чтобы общаться с миром мёртвых, чтобы делать странные вещи, присущие магии некромантов, надо лишить жизни множество людей. И не просто лишить жизни, но ещё в определённое время. С определёнными заклинаниями, более того — надо быть восприимчивым к данному виду магии. Так нам преподавали на курсах магии для полицейских.
И теперь что — я - некромант?! О боже, о мамочка рОдная! Если в УВД узнают — мне закроют путь в полицию навсегда. Некроманты считаются неуравновешенными, непредсказуемыми типами, кроме того — в них частенько вселяются демоны! Мысленно проверил уголки своей головы и тела — может и взаправду во мне уже сидит демон? Да как я могу это определить, если он, демон, со мной сросся наглухо! Никак. Ни-как! Есть для этого специальные средства, есть тесты, и то — они не дают стопроцентного результата. Нет — можно со стопроцентной уверенностью сказать, есть демон во мне, или нет — если отрубить башку. И тогда демон вылезет из моего тела и с хохотом исчезнет. Только вот не собираюсь я делать такие тесты — хрен вам всем! Я собираюсь охранять тело рыжей Василисы, заработать денег, купить себе приличную тачку и выйти на пенсию как минимум майором полиции, уважаемым пенсионером, в сорок лет — как положено магу-полицейскому.
С этими мыслями я и направился навстречу человеку, одетому в безупречного покроя серый костюм и галстук, медленно и важно шествующему к шлагбауму.
Глава 4
— Вы Василий Кольцов? — спросил важный господин, строго глядя на меня и как бы подозревая, что я точно взял чужую фамилию и пытаюсь под ней пройти на священную территории Гриньковых, дабы лишить девственности их рыжую дочь.
— Я Кольцов. Вам что, удостоверение показать? — немного агрессивно начал я.
— Желательно — невозмутимо кивнул господин, заглянул в предоставленную красную книжечку и жестом пригласил идти за собой.
Так началась моя служба в роли телохранителя госпожи Василисы Князьковой.
Семейство олигарха сидело в полном составе в светлой столовой и осуществляло диетическое питание, под надзором прислуги и кухарки.
Моё появление на пороге комнаты вызвало разнообразную реакцию у присутствующих на завтраке лиц: Василиса радостно вскрикнула и бросилась ко мне, вскочив из-за накрытого белой скатертью стола, её брат, Вадим, поперхнулся кофе и выплюнул его прямо на скатерть, образовав тёмное пятно, очертаниями напоминающее северную Америку, мать Василисы покраснела, сжала в руках салфетку так, что стало ясно — вместо салфетки она представляет горло некого оперуполномоченного. Отец Василисы иронично ухмыльнулся и весело помахал мне правой рукой, левой держа чашечку кофе с молоком. Слуга, стоящий рядом никак не выдал своего настроения и отношения к появившейся фигуре — это был вышколенный слуга, видавший виды и знавший, что иногда лучше промолчать не подать виду, что чего-то увидел. Себе дороже…
— О господи! С такой рожей! — злобно буркнула потенциальная тёща, а Василиса вцепилась мне в шею и попыталась впиться в мой многострадальный рот своими пухлыми губками. Её мать скривилась, и растерянно сказала:
— Николай, да сделай что-нибудь! Ну что ты сидишь, и смотришь на это безобразие!
Мужчина оторвался от процесса питания, вздохнул, и встал из-за стола:
— Пойдём со мной, побеседуем… Василий, да? Василий и Василиса! Интересно — задумчиво поднял брови олигарх, чем вызвал яростное фырчание свой энергичной супруги.
Я прошёл за хозяином дома через длинный коридор, напоминавший виденные мной картинки Эрмитажа, поднялся на второй этаж, и вошёл следом за мужчиной в большой кабинет, обставленный кожаной мебелью и рядами книжных полок, уходящими до самого потолка. Олигарх пропустил меня вперёд, закрыл дверь, крутнув колёсико стопора и облегчённо вздохнул:
— Теперь никто не помешает. Присядем вот тут — он указал на два кожаных диванчика светло-серой кожи, стоявших вокруг деревянного столика, сделанного вычурно и красиво. Похоже, что этот столик стоил больше, чем я зарабатываю за полгода. А может и ещё больше.
— Курить будешь? — мужчина пододвинул мне коробку, где пулемётными патронами были уложены коричневые цилиндрики дорогих сигар. Рядом лежала гильотинка — подозрительного жёлто-золотого цвета.
— Благодарю — не курю — отрицательно помотал я головой, и приготовился к длительному и нудному разговору, на тему — какой я подлец, влюбивший в себя несчастную девочку.
— А я закурю — если ты не против — для порядка спросил мужчина, а я подумал — интересно, как это я могу отказать в курении хозяину дома? Хватило бы у меня смелости сказать — нет, уважаемый, не курите при мне! Запах табака мне отвратителен, и вообще, ваша привычка есть дикарство и пережиток прошлого! Конечно, такой смелости у меня не было. И наглости.
Мужчина откусил гильотинкой кончик сигары, щёлкнул зажигалкой, стоящей моей недельной зарплаты, выпустил клуб дыма, вежливо разогнанный его ладонью, и с усмешкой спросил:
— Ну что, попал? Да ладно — не тушуйся. Я же знаю, что ты не околдовывал, что ты честный мент, и спас мою дочь — за что я тебе и благодарен. Но и расстраивать супругу я не хочу. Понимаешь… некоторым образом я её люблю. И если буду выбирать между ней и тобой, как ни странно — выберу её. Она мне дороже. Вот вбила она себе в голову, что ты Ваську околдовал. И всё тут! Хоть кол на голове теши — она всегда была упрямой. И ещё — если ты переспишь с Васькой — она тебя в гроб загонит — гарантия, даже не сомневайся. Я палец о палец не ударю, чтобы тебя вытащить. Мне своё душевное равновесие дороже. Моя дочь вся в мать — своенравная, если вобьёт что-то себе в голову — это не вытащить. А если ещё к этому приложить заклятие…