— Ага, спасибо, — Вакулов спрятал «якорьки» в карман, — ну все, пошел.
— Да за что спасибо? — вроде как даже испугался лысый. — Сам же в курсе, что за эту дрянь так не скажешь. Да и потом, отчего не помочь благодетелю? — Иван протестующе замычал. — А вот не спорь, именно благодетелю, без всякой иронии! Где бы я сейчас обретался, если б ты меня к себе в напарники не пристроил? Под забором? Или у пункта приема стеклотары с «синяками» одеколон глушил? То-то! Так что, еще раз, удачи, — обряженный в пижаму человек плюхнулся обратно в кресло, — как свою порцию звездулей получишь, смену прислать не забудь. А потом — может, по пиву?
— Может, и по пиву. Кто ж его знает? Все от интенсивности звездулей и количества использованного вазелина зависит, — Иван криво усмехнулся, и взялся за дверную ручку. — Ну все, пошел я!..
— Точно нельзя было иначе? — шеф, коренастый мужчина с ежиком седых волос на голове, одним движением скрутил пробку с запотевшей бутылки водки и разлил алкоголь по рюмкам. Рюмки были оригинальные, знакомые практически всем обитателям Приюта — из толстого стекла, в форме гильз от зенитной пушки, и объемом никак не меньше ста граммов. — Ну и ладно. Надеюсь, ты его надежно упокоил — терпеть не могу все эти ревоплощения и возвраты! Что ж, помянем безвестного мага, хоть туда ему была и дорога. А если серьезно, — шеф, прищурившись, посмотрел, осушил ли Иван емкость до дна, — то пора нам что-то менять. Центр о нас, похоже, совсем забыл, денег на счетах не прибывает, про остальное я вообще молчу… обложат рано или поздно — и все. Ну будет им воронка в пару километров в центре Москвы — а толку-то? Как-то не так оно все, Вакулов, ой не так! Понимаешь?
— Понимаю, Георгий Ростиславыч, оч-чень даже хорошо понимаю, — Иван грюкнул опустевшей рюмкой о полированную поверхность стола, — только что мы можем изменить? Ну перестанем магами заниматься — ничего ж не изменится, правда? Так хоть какие-то деньги…
— Вот именно, что какие-то… — буркнул шеф, опускаясь в удобное кожаное кресло. — Хорошо. Про кабак уже знаешь?
— Знаю. Как раз мимо проходил, даже, честно говоря, думал, что вся эта бодяга из-за меня случилась. Решил, те патрульные начудили.
— Нет, не из-за тебя, не переживай. И патрульные тут тоже ни при чем. Знать бы только, кто «при чем»… А вот Ледокола жалко, он нам еще нужен был. Теперь ведь к ребятам и не подступишься — у них сейчас свои терки да разбиралово начнется — снова время потеряем. Э-эх… Ладно. Тебе на смену когда?
— Сегодня. Так что здесь буду завтра к вечеру — подопечный созрел, можно говорить.
— Ага, хорошо… — шеф задумчиво посмотрел на исходящую льдистыми «слезами» бутылку и решительно убрал ее со стола. — тогда иди, Иван, только поосторожнее там, договорились? Предчувствие у меня какое-то такое появилось… нехорошее. Кабак кабаком, шут с ним, не впервые там полы кровью моют, но вот ты сам… закручивается вокруг тебя что-то, честное слово, закручивается, но вот что именно? Никак понять не могу, даже несмотря на весь мой немалый опыт! И агентурный, и вообще… Не знаешь, часом, в чем дело?
— Да… нет, Георгий Ростиславыч, не знаю…
— Ну нет — так нет. Иди. Поглядим, как оно дальше сложится, может, что и прояснится…
Афганистан, провинция Урузган,
октябрь 2001 г.
«Нет, точно не мой день, — в который раз за последний час подумал капрал Энтони Крикс, размеренно ступая по усеянному мелкими камнями склону, — сначала полдня скакать по горам, разыскивая неуловимых талибов, которых тут наверняка нет, а теперь еще и это. А ведь мы уже должны были вызывать „вертушку“! Сорок минут лету, и мы в родном лагере! Так нет…»
Примерно так же думали и остальные «зеленые береты» из группы спецназначения «танго». Изначальный приказ — выдвинуться в район, дождаться, пока ущелье проштурмуют парни из ВВС, и обследовать несколько пещер на предмет наличия-отсутствия террористической базы — ни у кого особых споров не вызвал. На войне, как на войне: в конце концов, именно к этому их и готовили в каролинской «президентской „учебке“».[9]
Но вот поступившая час назад вводная, откладывавшая возвращение на неопределенный срок (точнее, как раз на определенный: до обнаружения пилота сбитого штурмовика), никому особой радости не доставила. Лишние пять миль по горам — то еще удовольствие! Нет, помочь попавшему в беду боевому брату, прикрывавшему их задницы с воздуха, конечно, святое дело, но…
— Крикс, Даркхилл, Этрекс — правый фланг, Джонс, Майстерс — левый! — голос капитана Уатта оторвал Энтони от его размышлений. — Ласински, О'Нил — со мной. Внимание, парни, похоже, мы на месте. Пятьсот футов на юго-восток. Держите фланги. Все, вперед…
Спецназовцы привычно рассыпались в боевой порядок: впервой, что ли? Тем более особых поводов для волнений в общем-то не было: по ним никто не стрелял, не пытался сбросить со склона или окружить. Лишь вдали, примерно в миле отсюда, чадили на дороге несколько разбитых автомобилей — не то какие-то внутренние афганские дела, не то наши асы потрудились.
Крикс тяжело плюхнулся на колено (конечно, «тяжело»: бронежилет, разгрузка, рюкзак — пятьдесят пять с лишним фунтов!) и вскинул снайперскую винтовку, обозревая через мощную оптику попавшие под определение «правого фланга» окрестности. Камень, кругом только голый, безжизненный камень. Словно перенесенный за полмира кусочек выжженного неистовым аризонским солнцем Большого Каньона. Как только тут люди живут? Оттого, видать, и сходят с ума, взрывая мирные нью-йоркские небоскребы, что вся их страна — просто голый камень!..
Капитан вместе с двумя «беретами» скрылся из виду, спустившись в неглубокий распадок, несколько долгих секунд стояла тишина, затем в крохотном наушнике раздалось:
— Чисто. Спускайтесь, мы нашли.
Дождавшись, пока Даркхилл с Этрексом скроются за каменным развалом, Крикс припустил следом, настороженно поводя в стороны стволом снайперки: мало ли?..
К счастью, никакого «мало ли» не обнаружилось. В несколько прыжков преодолев последнюю сотню футов, капрал спустился вниз, убедившись, что поиск окончен. Они и на самом деле нашли. Правда, не катапультировавшегося пилота, а сам упавший самолет: неглубокую, все еще дымящуюся воронку, усеянную искореженными обломками дюраля и стали. Хвост самолета и оба двигателя, отброшенные взрывом, валялись далеко в стороне. Смятый ударом и обгоревший пилотский бронекокон с остатками кабины глубоко зарылся в каменистый грунт.
— О'Нил, со мной, — скомандовал капитан, вместе с темнокожим сержантом спускаясь на дно рукотворного кратера. Несколько минут они ковырялись возле искореженной кабины, затем двинулись в обратный путь.
— Можно возвращаться, — Уатт сделал солидный глоток из фляги. Затянутая в перчатку без пальцев рука капитана едва заметно подрагивала.
— Сэр, значит, пилот?.. — неожиданно решил проявить инициативу Джонс. Идиот.
— Пилот представляет собой не слишком аппетитное зрелище, — капитан судорожно дернул кадыком, тем не менее продолжив вполне спокойным голосом. — Этрекс, вызывай вертолет, нам тут больше делать нечего.
— То есть он погиб? — наморщив лоб, глуповато переспросил придурковатый Джонс.
— А ты как думаешь? Сначала парня перемололо при ударе и взрыве, затем, пока горело топливо, превратило в барбекю. А бронированная коробка сохранила все, что осталось, для его родственников. Отсюда мораль: заткнись, Пит! Впрочем, можешь сходить вниз и самостоятельно насладиться зрелищем. И порыгать заодно.
— Сэр! — оседлавший наивысшую точку, здоровенный валун на самом гребне, Майстерс, второй снайпер группы, призывно махал рукой. — Тут кое-что… интересное…
— Потом, Стив, — капитан снова обернулся к радисту, однако сбить с толку Стива Майстерса оказалось не так-то просто:
— Капитан, вам КРАЙНЕ НЕОБХОДИМО увидеть ЭТО!..
Уатт чуть раздраженно пожал плечами, хлопнул радиста по плечу — «продолжай, мол» — и легко, будто и не бродил наравне со всеми целый день по горам, взбежал на гребень. Примостился рядом со снайпером и взглянул, прикрываясь от солнца сложенной козырьком ладонью, в указанном направлении. Хмыкнув, поднес к глазам бинокль, долго смотрел: