" — Вижу место их лежбища, направляюсь туда, прикройте!" — подал команду остальным из группы.
Это западня! Когда это понял, было уже поздно. То, что принял за лежбище, оказалось очень хитрой уловкой, чтобы заманить меня в свои сети. Попытался выйти — бесполезно. Ритуальный круг замкнулся, не давая возможности вернуться назад. Острая боль пронзила тело и внезапно понял, что перекинулся в людскую ипостась и перестал слышать внутреннего дракона. Возникшая на шее удавка стянулась ещё сильней, заставляя меня схватиться за неё, чтобы оттянуть.
— Ну, ну. Неужели больно? — голос заставил через силу подняться с колен. — Не беспокойся, никто не поймёт, что ты — уже не ты. Мне безумно повезло, что ты такой доверчивый… — пытался разглядеть того, кто говорил, но видел только смазанный силуэт. — Борешься? Зря… Победитель будешь лишь один — я. Хотя… Борись, так даже интересней, — после этого моё сознание померкло.
Очнулся, и с ужасом понял, что тело меня не слушается, а ещё хуже стало, когда понял, что в моём теле находится чужак, который теперь распоряжается не только моим телом, но и Тэррвиллой. Я существовал где-то на задворках сознания… И это было невыносимо…. Видеть, как он прикасается к истинной, вызывая бурю злости и ярости. Смотреть, как он ломает то, что начал отстраивать, как драконы начинают сомневаться, что доверились мне. От бессилия хотелось кричать и рвать на куски, что попадётся под руку… Да только и это невозможно — тело больше мне не принадлежит! И от этой бешеной ярости мне удалось на мгновение пробиться в сознание захватчика.
" — Слабак, ты проспал всё самое интересное, хотя… Ты увидишь, как разум твоей истинной поглотит тьма. И тогда она будет рядом со мной. Убить её не могу, сам понимаешь… Твоё тело умрёт следом, а мне ещё век искать подходящую оболочку?" — чужак явно забавлялся, изгаляясь надо мной, доказывая, что я уже проиграл…
" — Кто ты?" — прошипел в ответ, осознавая всю свою беспомощность в этой ситуации.
" Теперь я — это ты" — хмыкнул он в ответ, — " Не мешай, сейчас будет крайне интересно, а узнать, кто я у тебя будет ещё возможность".
Он явно задумал что-то мерзкое, я чувствовал его эйфорию от своего положения. Он открыл двери библиотеки… И я увидел её — мою награду, которую не смог защитить, а она беззащитная и одновременно стойкая, ещё раз восхитила своей отвагой, когда дала отпор чужаку в моём теле. Она поняла! Внимательно разглядывая её, вдруг понял, что она знает, что это не я, а может, просто догадывается? И вспыхнувший огонёк непокорности подтвердил это. Она будет бороться! Рано отчаиваться! Я не один! Только бы этот не понял… Я буду бороться до конца!
" — Смотри, последний раз её видишь такой! Сегодня ночью она станет моей!"
От этих слов захотелось сделать отчаянный поступок и доказать, что ещё рано радуется. Вытеснил на несколько минут его разум, делая больно нам обоим, поскольку тело от нашей борьбы билось в судорогах. Но моих сил оказалось всё же недостаточно, чтобы до конца вытеснить его из моей телесной оболочки, а потом он вновь взял вверх.
" — Ничего ты уже не сможешь сделать, эта жизнь уже моя!" — снова я оказался на задворках сознания, не имея возможности руководить своим телом.
Арлея
То, что придумала Искра было более чем рискованно, однако имело смысл. Тем более, что другого варианта не приходило в голову, да и времени до полночи осталось очень мало — несколько часов. Не зря же именно это время обговаривали злоумышленники, значит всё произойдёт сегодня. И если Искра права, то это последний шанс спасти Аррленда.
— Арлея, ты о чём думаешь? — Амрэй тронул меня лапкой, призывая ответить.
— Скажи, почему я не чувствую его? Я бы всё отдала, чтобы почувствовать, что он жив… — нервы, натянутые словно тетива перед выстрелом, лопнули, обильно поливая слезами подол платья.
— Да жив он! Что ты снова взялась плакать! Собер-рись! От тебя зависит будущее! Где та Арлея, которая выгрызала себе будущее? Где боевой настр-рой? — понимаю, что сорп пытается привести меня в чувство, наотмашь хлестая словами, поэтому не обижаюсь на него, а прислушиваюсь и беру себя в руки, засовывая эмоции глубоко внутрь. Погорюю позже, когда опасность минует.