— Да.
— До скорой встречи в Асмероне, — попрощался Эдмунизэль и прервал связь.
Горус, слышавший наш разговор, сразу же сообщил новости окружающим, и начал раздавать команды, кому, чем заняться, а женщин-лучниц отослал отдыхать.
Когда все угомонились, и наступила блаженная тишина, наконец, и Горус улёгся рядом со мной. Обнимая, сказал:
— Ты и Такисарэль уйдёте вместе со всеми, во главе с Александрэлем, а я, Маркус, Жакос и Доркус останемся с Петросом и, после камлания, двинемся вслед за вами.
— Нет, Горус, пожалуйста, — жалобно заканючила я, — не хочу сидеть в тесноте с чужими мужчинами в одной карете. Я останусь с вами. Теперь, мы никуда не спешим, и дорога не будет такой трудной, как когда мы добирались сюда. Думаю, и Такисарэль захочет остаться. А шаманским ритуалом нас с ним не испугаешь. Ты же знаешь, мы и не такое видели, ведь я, даже полный шаманский круг, пережила.
Он согласился. И потому, что, вообще, не мог мне ни в чем отказать. И потому, что, как и я, не хотел со мной расставаться ни на минуту. Но главное, потому, что считал, что опасность, действительно, миновала.
— Пусть Духи пошлют тебе сладкие сны, — целуя, пожелал мне Горус, укладываясь ночью спать. — Что-то я устал сегодня, — доверчиво и виновато сознался он. Обнял вместе со спальным мешком, и вскоре уснул.
А я никак не могла уснуть. Стоило только закрыть глаза, как тут же всплывала картина боя, и я, против воли, всматривалась в неё, ища цель для стрелы. Пережитое возбуждение улеглось только к утру, тогда и удалось задремать ненадолго.
На следующий день, к Дозору, пришёл Александрэль со своим отрядом. Весь наш большой лагерь как-то разбился на кучки, и отовсюду слышались возбуждённые голоса, обсуждающие подробности прошедшего сражения. Воины Александрэля с трепетным восторгом, изумлённым восхищением и скрываемым страхом рассказывали, как выглядела созданная Александрэлем гигантская водяная воронка, с бешено крутящимся водоворотом. В эту воронку затягивало плоты орков, и их там перемалывало, засасывая в глубины Океана. А воины нашего отряда с гордым ликованием пересказывали, как мы, даже без помощи магии, сумели победить ненавистных степных орков.
Всеобщее возбуждение утихло только ночью, и Горус, выставив караул, лёг рядом, как всегда бережно прижимая меня к себе всеми пятью конечностями.
— Ты думаешь, степняки, получив такой отпор, теперь надолго оставят нас в покое? — спросила я, прижимаясь щекой к его груди.
— Не знаю, Душа моя, — задумчиво ответил он, — мне не даёт покоя бессмысленность этой попытки нападения.
— Почему бессмысленность? Может, они рассчитывали, что мы их не обнаружим. Или будем не готовы к встрече. Или нас окажется мало. Или мы, по их понятиям, вообще, слабаки, которых задавить ничего не стоит, — высказала я свои соображения на эту тему.
— Владыка очень коварен и никогда не поступает так прямолинейно. Но может это была разведка боем? И он хотел понять на что вы, эльфы, способны? — предположил Горус.
— Ну, ничего себе, разведка! Столько орков погибло, — возмутилась я.
На это он ничего не ответил, только неопределенно пожал плечами.
— Ладно, не будем ломать себе голову, может Петрос что-то прояснит после камлания, — постарался успокоить меня Горус. — Спи, пусть Духи пошлют тебе сладкие сны, — как всегда перед сном, поцеловал меня он.
Утром, большой отряд эльфов ушёл из Дозора. И стало так тихо, уютно, спокойно, что мы решили, что этот день будем отдыхать.
Сходили на охоту. Воспользовались душем в здании Дозора. Привели в порядок прилегающую территорию, убрав все следы пребывания здесь большого лагеря. Вели неспешные разговоры. Я спела для парней и свободных от несения дежурства дозорных.
С удовольствием отметила, как чарующи краски и звуки, окружающие нас. Нежен лёгкий ветерок, перебирающий мои распущенные волосы. Ласковы тёплые лучи солнц, пробивающиеся сквозь ажурную листву деревьев. Своеобразен аромат воздуха, вблизи Океана. Горус, при каждом удобном случае, так и норовил затянуть меня за какой-нибудь куст, спрятав от взглядов окружающих, и страстно целовал до распухших губ. Как прекрасен покой мирной жизни!