— Ох, Горус, хорошо, если так, — с сомнением в душе, ответила я. — А сейчас, отпусти меня, дай мне выйти. Пойду, поздороваюсь с парнями и успокою, что со мной всё в порядке.
Первого я увидела Такисарэля, сидящего на скамейке погонщика. Остановив ящера, он, радостно обняв меня, спрыгнул вместе со мной на землю. Ко мне тут же подскочили Петрос и Маркус, чуть не задушив в своих крепких орочьих объятьях. Горус, тихо зарычав, сказал:
— Я знаю, что вы друзья, но мне трудно смириться, что мою женщину обнимает кто-то кроме меня, особенно сейчас, когда страх за неё ещё окончательно не прошёл, — недовольно заворчал он.
Парни, с понимающими улыбками, отпустили меня. Поделившись друг с другом впечатлениями, мы решили, что сейчас нашему ящеру, да и парням, нужен отдых.
Труп Владыки всё-таки вынесли из кибитки и закинули его на крышу. Я, с помощью бытового заклинания очищения, привела в порядок полку, на которой он лежал, его одежду и одежду еще двух убитых воинов, которую, сменив эльфийские костюмы, собирались надеть на себя Горус, Маркус и Петрос, перед встречей со степняками.
Я с трудом настояла, что тоже, наравне с парнями, буду нести караул, пока остальные спят. Сообща решили, что каждый будет в карауле по одному часу, а в общей сложности на отдых и сон отвели пять часов. Пока парни спали в кибитке, я, во время своего дежурства, стала осматривать в подзорную трубу окрестности, но рельеф местности не позволял посмотреть далеко вперёд.
Вскоре, ко мне присоединился Горус, с тяжёлым вздохом сказав:
— Не могу спать, когда ты не спишь, — и, усевшись на землю за моей спиной, прижал меня к своей груди, уткнувшись носом в мою макушку. — Душа моя, скажи, Владыка… обидел тебя…? — спросил он с отчаянием в голосе, сцепив напряжённые пальцы у меня на животе.
— Нет, Горус, ты, как всегда, появился вовремя, — с благодарностью погладила я его руки.
Он вздохнул с облегчением, ослабив свой захват. Так мы и просидели всё время моего, а потом и его дежурства, все еще переживая случившееся, не в силах отпустить друг друга и наслаждаясь близостью. Я поглаживала его горячие пальцы на моём животе, он целовал мою макушку, и мы оба, время от времени, вздыхали умиротворённо, вытесняя пережитые кошмар и страх, приобретая вновь душевную гармонию от осознания того, что мы снова рядом, вместе.
Когда закончилось время отдыха нашего небольшого отряда, мы, учитывая бездорожье, со скоростью быстрого шага, двинулись вдоль побережья.
Оказавшись на небольшой возвышенности, в подзорную трубу Горус увидел скопление орков, далеко впереди. Как и приказал Владыка, они все собрались в одном месте. Надо было спешить, пока орки, сформировав караван, не отправились вглубь степи. Такисарэль подгонял ящера, а Горус, Петрос и Маркус почти всю дорогу бежали рядом с кибиткой, чтобы облегчить и ускорить движение ящера.
Когда на горизонте показался лагерь орков, мы подготовились к встрече. Я и Такисарэль остались в кибитке, Горус, Петрос и Маркус, надев орочьи килты и жилеты, выступили вперёд.
Разбитый здесь лагерь напоминал традиционный орочий стан. Четыре шатра окружали кибитки и повозки. Тут и там устроены лежанки из веток, обрубленных с деревьев, использованных для постройки плотов. Несколько кострищ. Растянуты для просушки шкуры недавно освежёванных ящеров. Около тридцати, ещё не съеденных, стадных ящеров пасутся в стороне. Ездовые ящеры, со связанными задними лапами, находятся тоже неподалёку. Рядом, свежие могильные холмы свидетельствуют о том, что не все раненые воины, вернувшиеся из неудачного набега, выжили.
Подглядывая в щелочку, я прикинула, что из приблизительно шестисот орков прибывших на побережье, в живых осталось около двухсот, половина из которых рабы, не участвовавшие в сражении. В моей голове не укладывается такая жестокость, с которой их послали на верную смерть, и такое безразличие к жизни сородича.
Где орки, там шум и вонь. Над всем станом витает ужасный запах нечистот и гари. Стоит гомон от разговоров, криков, фырканья ящеров.
Завидев нашу кибитку, все повскакали с мест. Воины, на ходу поправляя одежду и оружие, приосанившись, приветственно выстроились в два ряда. За ними, толпой, со скованными цепью ногами, встали рабы. Впереди всех, выступил Шаман.
Наша кибитка остановилась, и возникшую было, в первый момент, тишину нарушил совместный крик воинов:
— Хвала Владыке!
Рабы опустились на колени, Шаман согнулся в поклоне.