Осмотревшись в своей комнате, отметила, что здесь ничего не изменилось, пока меня не было. Неужели они знали, что я вернусь? Вот, даже тетрадь со стихами для песен лежит на столе. А ведь я, за время своего неудачного замужества, не написала ничего нового. Почему? Ведь столько сильных и разных эмоций за это время испытала. Может быть, из-за того, что Лазарэлю этого от меня не было нужно. Он не поощрял, ничего не ждал. А больше я, практически, ни с кем не общалась. Раньше-то, всё время, или родители, или сестра, или брат, или музыканты, или фанаты-поклонники теребили меня вопросами:
— Ну, ты написала что-нибудь новенькое? Когда можно послушать?
С этими невесёлыми мыслями я уснула.
На следующий день и во все последующие, я не хотела выходить из своей комнаты и не хотела ни с кем общаться. Формально, односложно отвечала на вопросы. Утром, механически, чтобы не возникало лишних разговоров, умывалась, одевалась, что-то ела, а потом, большую часть дня, лежала в кровати, в какой-то полудрёме. Потеряв представление о времени, ни о чём не думая, ни о прошлом, ни о будущем, я, не испытывала никаких желаний и чувств, как будто что-то, действительно, умерло во мне.
Всё изменилось, кажется, дней через десять, когда в мою комнату, решительно нарушая моё личное пространство, вошёл Эдмунизэль. Я, как всегда, лежала в кровати, свернувшись в комочек, в позе эмбриона.
Придвинув кресло ко мне ближе, Эдмунизэль сел в него и сказал:
— Детка, сядь, пожалуйста, и послушай меня внимательно.
— Слушаю, — неохотно отозвалась я, перестав притворяться спящей, подтянулась вверх и села, прислонившись к спинке кровати.
— Эльфам, да и степным оркам, хотя бы небольшому их числу, очень нужна твоя помощь.
Я недоумённо округлила глаза. Это какая-то бессмысленность, несуразность! И слышать ее от отца было удивительно.
— Начну издалека, — продолжил Эдмунизэль. — Ты ведь знаешь, что Дар некроманта, которым обладает Петрос, абсолютно чужд эльфийской магии. В отличие от нашей магии Жизни — это, недоступная нам, орочья магия Смерти. Мы, вообще, даже не сразу поняли, что это такое. Здесь, в Эльфийском Лесу, Петросу никто не может помочь развить его Дар и хоть чему-то обучить. Поэтому мы с ним решили, что помощь в этом вопросе ему могут оказать только шаманы орков.
Все знают, что три года назад я отправил Петроса на орочий материк в надежде, что он сумеет, замаскировав своё эльфийское воспитание, получить знания о своём Даре, хоть это был очень большой риск для его жизни. И мало кто знает, что гораздо более важной задачей, стоящей перед Петросом, было — подробно разведать о жизни орков в Степи, о том, что они знают об эльфах, и нет ли у них захватнических планов в отношении нас. А ещё, попытаться выкупить и переправить к нам, в Эльфийский Лес, хоть какое-то количество рабынь-орчанок и их детей. Ты же знаешь, как нас мало, и как мы остро нуждаемся в большем количестве рождающихся детей, пусть даже от орчанок. И испытываем большую потребность в рабочих руках, чтобы развиваться и двигаться вперёд. И заинтересованы в воинах, способных обезопасить нашу жизнь.
К счастью, Петрос не только выжил среди орков, но и сумел стать в Орочей Степи учеником шамана, в одном из небольших кланов. За эти три прошедших года, он дважды возвращался домой на короткий срок, чтобы отдохнуть и поделиться важной для нас информацией. Помнишь, в своё первое возвращение он показывал тебе, как камлают шаманы, используя бубен, пляски и заклинания? Ты, тогда, кое-что из увиденного даже включила в свою музыкальную программу.
— Конечно, помню, — согласно кивнула я, с вдруг проснувшимся интересом к рассказу Эдмунизэля.
— В своё второе возвращение, он пришёл не один, а привёл с собой молодую орчанку, которая, в Степи, была приговорена к жертвоприношению, и Петрос сумел спасти ее от смерти.
— И это я помню, — подтвердила я, совершенно не понимая, к чему он клонит.
— Пока ты была отгорожена от всего мира своим замужеством, мимо тебя прошли подробности недавнего, третьего, возвращения Петроса. Кроме двух орчат, он принёс страшный рассказ о том, что клана, в котором он жил эти три года, больше нет. Что в Орочей Степи, из нескольких объединённых кланов, под предводительством сильного и свирепого Владыки, сформировалась Большая Орда. Так орки называют огромный клан кочевников, обитающий на северо-западе орочьего материка. Существует он за счёт беспрерывных, жестоких нападений на свободные кочевые кланы, безжалостно их грабя, и угоняя в рабство побеждённых. А также, за счёт дани, которой облагаются те кланы орков, которые не оказывают вооружённого сопротивления, готовы подчиниться и признать над собой власть Владыки. Жизнь разумного, в Орочей Степи, ничего не стоит. Сильный убивает слабого, считая это доблестью. Ценность детей и женщин так мала, что многих из них приносят в ритуальную жертву, или убивают, чтобы избавиться от лишнего рта, или они и сами умирают от голода. В Степи нет такого изобилия пищи, как у нас в Лесу, а население многочисленно.