Выйдя от мастера-ткача, с огромной стопкой постельного белья закрывающей мне обзор, я двигалась к своему фаэтону практически вслепую, и тут почувствовала, что кто-то перехватывает мою ношу.
— Спасибо, — с искренней признательностью поблагодарила я за помощь, и увидела перед собой… Лазарэля.
— Сокровище моё, что ж ты творишь?! — пристально заглядывая мне в глаза, сердито воскликнул он. — Я всё это время терпеливо жду, что ты, наконец, повзрослеешь и возьмёшься за ум. Ты же, тем временем, совершаешь всё более и более возмутительные поступки. Опомнись! Что может быть у тебя общего с орком?! Это же омерзительно! Твоя мать, с её нелепыми идеями расовой терпимости, совсем заморочила тебе голову! Быстро иди и скажи этому тупому хвостатому ящеру, что ты глупо пошутила!
Чувствуя, как в моей душе поднимается волна плохо контролируемой злости, я, стиснув зубы, прошипела:
— Отстань от меня, придурок!
И выхватив из его рук свои покупки, рванула бегом к фаэтону.
— Как ты меня назвала, маленькая нахалка?! — схватил он меня за руку, как только я бросила в фаэтон свою ношу, не давая мне сесть в повозку.
— Лазарэль, отпусти меня, ты свой шанс упустил, — сдерживаясь из последних сил, постаралась примирительно произнести я.
— Ты, — гневно крикнул он и ткнул мне в грудь указательным пальцем, — разбила моё сердце! Если, сейчас же, не одумаешься, я буду жестоко мстить!
— За что? У нас свободный выбор, и я его сделала! — попыталась я возразить.
— Свободный от чего?! От разума?! От здравого смысла?! От общественного мнения?! — не снижая эмоционального накала, продолжал кричать он. Фиолетовый цвет его глаз стал приобретать красноватый оттенок, признак крайней степени ярости.
Чувствуя, что все разговоры бесполезны, ему уже напрочь мозги отрубило, я испугалась, что его Дар Огня может выйти из-под контроля. Ох, в таком состоянии он может и мой фаэтон фаерболом сжечь и моего ящера спалить. Самое время мне самой прибегнуть к помощи моего Дара. Ну, совсем чуть-чуть, а то беды не оберешься. Знаю, что это неэтично по отношению к соотечественникам, но и он тоже ведёт себя исключительно неприлично, а, главное, я чувствую исходящую от него опасность.
— Лазарэль, — контролируя Голос и стараясь, чтобы он звучал спокойно, обратилась я к нему, — пожалуйста, отпусти мою руку. — Хвала Небесам, он отпустил, значит не держит ментальный щит. Я беспрепятственно уселась в фаэтон, не разрывая с ним зрительного контакта: — Я не гожусь тебе в пару. Ты слишком властный собственник, а я слишком свободолюбивая. У нас разные интересы, и мы никогда не поймём друг друга. Наша совместная жизнь, со всей очевидностью, это доказала. Несмотря на мою пылкую влюблённость в тебя, от неё очень быстро ничего не осталось. И тебе надо скорее избавиться от каких-либо чувств ко мне. Тогда, наверняка, найдётся женщина, которая оценит все твои бесспорные достоинства. Давай расстанемся без взаимных обид, — отводя от него взгляд, я дала команду ящеру двигаться вперёд и услышала вслед, сказанное с неприкрытой угрозой в голосе:
— Я никогда не разлюблю тебя. А ты ещё пожалеешь, что так поступила со мной. Когда-нибудь, я найду способ отомстить, и сделаю тебе так же больно, как ты мне. Чтобы ты поняла, как это невыносимо горько — терять любимых.
Сердце мое сжалось в каком-то нехорошем предчувствии. Но я постаралась от этого предчувствия избавиться. Ну, в самом деле, что реально он может мне сделать? Ведь мы же эльфы, а не орки! Кошмар! Так испортить мне настроение в такой чудесный день. Заставить меня чувствовать себя без вины виноватой.
Я ехала домой, с закушенной губой, нервно теребя брачный браслет и опустив взгляд. Вдруг, мой ящер резко встал. С удивлением подняв глаза, я увидела, что шею ящера крепко сжимает рука Горуса, а бедный ящер, жалобно фыркнув, вывалил язык и закатил глаза. Горус смотрел на меня взглядом полным любви и тревоги. И я, как зачарованная, не могла отвести от него глаз. Его невозможно было узнать в эльфийском костюме, тёмно-синего цвета. Внешняя инакость немного приглушилась, и мне он показался невозможно красивым — высокий, широкоплечий, узкобедрый, сильный, мощный. Ну, просто, восхитительный и опасный, эталон мужской сексуальности.
— Горус, отпусти ящера, иначе он сдохнет! — воскликнула я, опомнившись от эротических грез.
— Душа моя, что случилось? — требовательно спросил он.
— Ничего не случилось. А почему ты здесь? — удивилась я.