Чародеи Круга, само собой, будут упорно стремиться к тому, чтобы в новом мире обладающие магической мощью непременно были «равнее» прочих, какие тут могут быть сомнения… Они никогда не станут ограничивать себя, если их к этому не принудят. Тут с самого начала все было ясно. Сама девушка не могла бы сказать твердо, чего она хочет на самом деле. Признаваясь себе самой в глубине души, она соглашалась, что это было бы здорово – принадлежать к элите, иметь особые права и возможности, словом, наслаждаться жизнью и не задумываться о серой массе обывателей под ногами.
Однако на каждого сильного всегда найдется более сильный. И тогда сразу станет ясно, что общая несправедливость – не есть хорошо. Поэтому Кайндел твердо стояла на позиции, что закон должен быть един для всех, и это основа всех основ.
Ей казалось, что Один считает так же. По необходимости отношения внутри ОСН были весьма демократичны, курсанты коротко и свободно общались со старшими офицерами, не раз и не два дрались плечом к плечу, и были уверены, что всякое еще предстоит. Поэтому и отношения сохранялись соответственные. Потому безоговорочно верилось в то, что будущий порядок, устанавливаемый ОСН, будет столь же справедлив.
«Только вот как оно будет на самом-то деле, очень интересно…» – подумала курсантка и мысленно отругала себя, что думает не о деле, а о каких-то посторонних вещах.
Автомобиль пронесся по Ленинскому проспекту, вылетел на проспект Стачек и, хрустя шинами по ломаному асфальту, прибавил ходу. Благо огромные колеса и мощные рессоры джипа позволяли это сделать даже на такой разбитой дороге, как эта. Автомобиль с приличной резвостью скакал по ухабам там, где совсем недавно машины еле ползли – двухполосная дорога не располагала к быстроте, особенно если происходила авария или просто какая-нибудь небольшая поломка. Теперь здесь ездили разве что грузовые машины, и Кайндел лишь успевала дивиться тому, как ловко водитель лавировал между ними, неповоротливыми и медлительными.
Слева потянулись парки, один за другим, справа горделиво проплыло величавое и почти не пострадавшее здание Морской академии, а потом – ограда Константиновского парка, явно кое-где подправленная, со следами очень грубой починки. Причем починки свежей – девушка, глядя на проносящиеся мимо остатки былой роскоши, вспомнила, что в прошлый раз секции ограды представляли собой довольно жалкое зрелище. Теперь, правда, получилось еще хуже, потому что нелепо и уродливо (раскуроченное металлическое литье, по крайней мере, дарило ощущение романтического упадка, какой-то тоскливой грусти о прошлом), но зато давало понять – проход закрыт.
– А кто обосновался в Константиновском дворце? – спросила она, поворачиваясь к Роннану.
– Во Дворце конгрессов? – переспросил заместитель главы ОСН, и по его тону курсантка поняла – у них не было времени и желания поинтересоваться. – Мы не проверяли. Несомненно, там кто-то есть. Но ведут себя тихо.
– Отсюда не так далеко до Михайловки. До парка и до источника.
– Почему именно Константиновский тебя так взволновал? Куда ближе к Михайловскому парку расположены коттеджи. Кстати, они тоже в приличном состоянии, сразу видно, что за ними ухаживают.
– Меня не так уж волнуют коттеджи, – нетерпеливо ответила девушка. – Попросите водителя вернуться к воротам Константиновского дворца и встать там где-нибудь.
– Делай, – переадресовал Роннан, пожимая плечами.
– На стоянке у трамвайного кольца сойдет? – уточнил боец, лихо разворачиваясь в обратном направлении.
– Ёлки! – охнула она, ударившись плечом о выступающие части двери. – Да, сойдет.
Не сказать чтобы у старого Дворца конгрессов было пустовато – пара грузовых машин стояли гуськом у ворот, водители ждали чего-то, топчась у кабин автомобилей, один из них, сонно жевавший щепочку, посмотрел на заруливший к стоянке джип с одобрением и легкой завистью. Несколько мгновений Кайндел молча наблюдала за дворцом, после чего поинтересовалась у Роннана:
– А моя форменная куртка тут где-нибудь имеется?
– Имеется, – проворчал тот и покосился на бойца, сидевшего рядом.
Тот извлек откуда-то и протянул девушке куртку.
– Что, одна, что ли, пойдешь? – спросил он у курсантки.
– Так точно, – с привитой механистичностью ответила она. И пояснила для Роннана: – Я только посмотреть.
– Что именно?
– Мне сейчас сложно ответить на этот вопрос. Я еще не знаю.