– Да, не помню. Но ведь за время работы на Кингз-кросс мне пришлось перевидать слишком много девушек.
Он ждал, глядя, как она полезла к себе в сумочку, вынула оттуда старую фотографию и подвинула к нему.
– Приблизительно так я тогда выглядела.
Он посмотрел на фотографию, потом на нее, потом снова на фотографию. Определенное сходство, несомненно, было, но настолько слабое, что, если бы не непосредственное сравнение фотографии с оригиналом на месте, идентифицировать их было бы невозможно. На фотографии у нее были не волосы, а копна нечесаной соломы, размазанная по лицу косметика и какая-то глупая улыбка. И еще она была слишком юной. У него в памяти ничего не всплыло. Марк повидал немало точно таких же девушек. Кроме того, за эти годы она наверняка сделала кое-какие пластические изменения лица, притом очень искусные. Прическа очень красивая, хотя это может быть парик. Косметика такого качества, что практически не бросается в глаза. Стивенс никогда не видел такой гладкой, без единой морщинки, кожи и таких темно-зеленых, сверкающих, как бриллианты, глаз. Хрупкость и грациозность ее фигуры прекрасно сочетались с запахом духов «Джорджио», сладким облаком обволакивавших ее.
– Тогда я была Элли Литтл. – Она забрала фотографию и положила ее обратно в сумочку. – Моим сутенером был Мики Шафнесси.
– А, да, припоминаю его. Он перебрал наркотиков лет пять назад и умер. – Он заметил, как у нее на лице промелькнуло удивление. – А вы разве не знали?
– Я не была на Кингз-кросс с того самого момента, как уехала оттуда почти одиннадцать лет назад.
– Итак, Элли Литтл – это не ваше настоящее имя. – Он знал, что никто из проституток не называл себя своим настоящим именем.
– Да, меня раньше знали, как Нелл.
В его кобальтовых глазах вспыхнули одновременно восхищение и смех:
– Литтл Нелл – Элли Литтл! Мне это нравится.
– Вам и тогда это понравилось. Никто до этого так и не понял значения моего имени. Может, поэтому я и запомнила вас. Вы тогда меня предупредили.
– Я не часто предупреждал... девушек, – у него язык не повернулся назвать эту женщину проституткой, – которые читают Диккенса.
Но она по-прежнему оставалась не узнанной им.
– Теперь меня знают как Клео Мондайн. Я хочу рассказать вам, что я видела, когда была на встрече с клиентом в его доме в Уилтшире.
Рядом никого не было, но она все равно понизила голос.
– На встрече? – Он прекрасно понимал, что она имеет в виду, но ему хотелось, чтобы она пояснила сама, ее слова остались на пленке и потом не было никаких сомнений.
– Я работаю все в той же сфере, но только на другом, более высоком, уровне. По улицам я больше не хожу, у меня телефон с автоответчиком и, соответственно, постоянная клиентура. Я еду туда, куда пожелает мой клиент... все расходы, конечно, за его счет. Вот так я и попала в Уилтшир.
– Ну а дальше? – Он не отрывал глаз от ее лица, и его голос звучал так же тихо, как и ее. Со стороны они выглядели как тихая пара любовников, разговаривающих о своих делах.
Она рассказала ему, что видела в Уилтшире, что слышала, как провела между всем этим параллель и как вычислила, кто есть кто.
– Теперь вы понимаете, почему я не могу никому доверять в том районе. Если хоть одно мое слово выплывет наружу, все, мне конец. Я имею в виду не только свою работу, но и жизнь. Тони Панаколис слишком жестокий и беспощадный человек... по крайней мере, он был таким, когда я работала у Мики Шафнесси. Единственное, что мне пришло в голову, – это немедленно связаться с вами. Вы остались у меня в памяти как человек, читавший Диккенса. Мне только надо было раньше подумать о том, что если я смогла столького достичь, то и вы на месте не сидели.
Ему было интересно, как ей удалось стать настоящей куртизанкой столь высокого класса. Таких женщин он никогда не встречал. Обычно разница между теми девчонками, которых снимают на улицах и которые обслуживают клиентов «на дому», была столь огромной, что преодолеть ее было практически невозможно. Надо было обладать незаурядным талантом, умом и огромным желанием изменить свою прошлую жизнь. «Эта женщина, – подумал он, – имеет и то, и другое, и третье. Клянусь, она стоит тех денег, которые ей платят. Да, стоит». Как человек, которому никогда не приходилось платить за подобные вещи, он думал о ней с каким-то смешанным чувством удивления и снисхождения.
– Итак, давайте по порядку и все сначала... даты, время и все прочее, но только как можно подробнее.
Она еще раз рассказала ему все, что знала, и ответила на все уточняющие вопросы. Когда она закончила, он спросил ее адрес и номер телефона, но она ответила категорическим отказом.