– Вон! – повторила своему бывшему любовнику Элизабет, указав головой на дверь. – Вон из моей квартиры, вон из моей жизни! И если хоть одно слово... одно глупое вонючее слово вылетит из твоего поганого рта, на стол в полицейском управлении ляжет бумага со всеми подробностями, касающимися твоих сексуальных отношений с семнадцатилетней дочерью одного очень известного герцога. Я ясно изложила свою мысль?!
Черные пуговки его глаз перешли с ее лица на двух мужчин, а потом – обратно. Обругав ее всеми известными ему испанскими ругательствами, он тем не менее вынужден был отступить. Сохраняя между двумя мужчинами и собой безопасное расстояние, он в конце концов добрался до двери и исчез. Они слышали, как он скакал по лестнице через две ступеньки.
– Великолепно! – Филипп захлопал в ладоши. – Возвращаемся к нормальной жизни.
Но Элизабет разрыдалась и спрятала лицо в ладонях.
– Ну-ну, успокойся... Мне казалось, что ты выплакала все слезы гораздо раньше.
– Мне тоже так казалось. Спасибо тебе. Я так рада, что рассказала тебе все, потому что если бы я этого не сделала, то никогда бы не узнала ни об этой сутенерской сделке, ни о Луцинде Колепорт – дочери герцога.
– Ладно, что было, то было. Все закончилось. А теперь... пожалуйста, Элизабет, не плачь. О, я вижу, на тебе новый пиджак, мне бы не хотелось, чтобы на этом красивом атласе остались следы соленых слез. Вот, возьми мой платок. Робин, думаю, надо выпить?
– Я плачу не о нем, не думай, – захлебываясь, проговорила Лиз. – Это слезы жалости к самой себе. Глупая, одурманенная и бестолковая девчонка!
– Но все уже прошло...
– Мне же говорили, говорили, говорили, почему я не слушалась? И ты мне говорил, и папа, и Бой.
– Думаю, все можно списать на временное безумие, которое охватывает любого, кто слишком углубляется в лабиринты любви. Я знаю, что говорю, потому что сам побывал в твоей шкуре. Чувства притупляются, взор затуманивается... Ну что ж, мы все рано или поздно должны пройти через подобные испытания.
– Я больше через это никогда не пройду, никогда.
– Эх, глупышка, – неодобрительно пробормотал Филипп.
– Я уверена в этом. Кстати, знаешь, сколько я заработала сегодня вечером? Ты просто себе не представляешь, десять тысяч фунтов! – Лиз хихикнула. – Я тебе сейчас еще кое-что расскажу. Сегодня вечером я получила огромное удовольствие от секса. Это было прекрасно. Можешь себе представить, насколько это было великолепно, если я сама тебе об этом говорю! Я полностью отдалась работе, и по всему было видно, что он остался мной очень доволен. – Она еще раз хихикнула.
Филипп с изысканной вежливостью прокомментировал:
– Я бы больше удивился, если бы он дал меньше.
– Меня это вполне устраивает, потому что в какой-то степени компенсирует те деньги, которые я потратила на этого... этого...
– Да, мы понимаем, что ты имеешь в виду.
– ...и теперь я смогу отдать все свои долги, а вот это тебе... – И она протянула ему пачку банкнот. – Я очень тебе благодарна, Филипп. Я предполагала, что эта идея исходила от моего Любимчика, но мне не могло прийти в голову, что он хочет стать моим сутенером. Я поначалу думала, что он действительно проиграл эти деньги в карты.
– Он слишком большой мошенник, – покачал головой Филипп. – В принципе это был вполне закономерный поступок. Так как ты перестала снабжать его деньгами, он решил заработать их новым способом, по-прежнему используя тебя, если не учитывать, конечно, тот случай со стариной Хью Колепортом, которого он шантажировал.
– Она действительно беременна?
– Боюсь, что да. Насколько я знаю, старый Колепорт воспользовался хлыстом, когда этот болван имел неосторожность предложить ему, что за приемлемую цену спасет честное имя его дочери. Теперь он остался ни с чем.
Филипп вздохнул с явным облегчением, особенно теперь, чувствуя в руках приятную хрустящую упругость тысячи фунтов.
– Я возьму эти деньги, потому что беднякам не приходится выбирать... Вдобавок ко всему я еще считаю, что я честно их заработал. Ведь у нас с тобой одно общее дело. Ты занимаешься телами, а я – информацией. – Их глаза встретились, и они поняли друг друга. – Да... Я мог бы подкидывать тебе покупателей...
– Клиентов!
– Очень хорошо, клиентов, за чисто символическую плату... скажем, десять процентов. Ты не против?
– Конечно, нет!
Они пожали друг другу руки, как бы скрепив этим пожатием свою сделку.
– Вот, смотри, мой мальчик, – сказал Филипп, обернувшись к молчаливо стоящему в стороне красавцу, – это называется использовать свой шанс. Ничего не отвергай. Возможности – это такие капризные женщины, которые очень быстро обижаются и уходят, при этом, учти, они уже никогда не возвращаются.