Я повернулась к джипу. И как раз вовремя — Андреа двинулась ко мне, сосредоточившись на Шейне, как хищная птица. Пора убираться отсюда к чертям.
— Жаль, что тебя исключили из Ордена, Дэниелс, — крикнул мне вслед Шейн. — Это как потеря дома. Я всегда считал, что ты способная. Знаю людей, которые могли бы помочь. Если бы ты просто пришла ко мне, я мог бы как-то облегчить это. Жизнь трудна, но, по крайней мере, тебе не пришлось бы заниматься проституцией перед этим существом.
— Чувак, — выдохнул Лютер.
Андреа с яростью в глазах прибавила скорости. Я должна была как можно быстрее забрать ее отсюда. Она и так едва держится за край разума. Если сейчас она наведет на него пистолет, ее посадят в тюрьму, и даже адвокаты Стаи не вытащат ее оттуда.
— Пребывание в Ордене не делает тебя неприкасаемым, Шейн. — Я продолжила идти.
— Женщины продают себя по разным причинам: из-за голода, потому что у них есть дети, которых нужно кормить, из-за зависимости, — говорил Шейн. — Я не оправдываю этого, но это можно понять. Ты же продаешь себя за четыре стены на Иеремия-стрит. Стоило ли ради этого каждую ночь залезать в постель к животному?
Я столкнулась с Андреа. Она попыталась протиснуться мимо меня, но я заблокировала ей дорогу.
— Нет.
— Отойди в сторону.
— Не сейчас, не здесь.
— Привет, Нэш, — позвал Шейн. — Хочешь, чтобы я упаковал твое оружие и отправил его на квартиру? Избавить тебя от позора явиться в штаб?
Андреа схватила меня за руку.
— Потом, — сказала я ей. — Сейчас слишком много людей.
Андреа стиснула зубы.
— Потом.
Она повернулась на каблуках, и мы вернулись к джипу. Я направила Гектора обратно в поток машин.
— Этот ублюдок, — выдавила Андреа.
— Он балабол, который любит нести всякое дерьмо. Нет закона против того, чтобы быть засранцем. Пусть пока прячется за щитом. Это все, что он может сделать.
Андреа сжала руки в кулак.
— Если бы у меня все еще было мое удостоверение. .
— Тогда вы были бы лучшими друзьями.
Она взглянула на меня.
— Это правда, — просто сказала я ей.
Она не ответила.
Первые десять лет своей жизни Андреа была боксерской грушей своего клана буд. Последние шестнадцать она потратила на то, чтобы никогда снова не чувствовать себя бессильной. Она даже не выходила на улицу, не прихватив с собой удостоверения Ордена. Привыкла быть «хорошим парнем» там, где ее уважали и даже восхищались тем, что она делала и кем была. Никто не смел бы толкнуть ее со значком Ордена, и она с гордостью носила его. Но каждый выбор имел последствия, и теперь эти последствия били ее прямо в лицо.
— Мы даже ничего не можем сделать с этим червяком, — проговорила она.
— Не сейчас.
Она повернулась ко мне.
— Не думаю, что смогу это сделать.
— Ты можешь, — сказал я ей. — Ты смогла выжить.
— Ты не знаешь, каково это.
Я засмеялась. Но это прозвучало довольно холодно.
— Ты права, я понятия не имею, каково это выслушивать дерьмо от людей, которых я могла бы прикончить с закрытыми глазами.
Андреа выдохнула.
— Хорошо. Извини. Это было глупо. Я просто. . Охх.
— В конце концов, Шейн не имеет значения, — сказала я. — Пока ты избегаешь его и не даешь ему возможности причинить тебе боль, он бессилен сделать что-либо, кроме как верещать с пеной у рта. Однако, если бы кто-то сделал что-то глупое, например, однажды ночью выстрелил в него с крыши, у нас были бы серьезные проблемы.
— Я была рыцарем, — сказала Андреа. — Я не собираюсь просто стрелять в каждого придурка, который поливает меня дерьмом.
— Просто чтобы убедиться.
— Кроме того, знаешь, если бы я стреляла в него, я бы сделала это так, чтобы никто не смог найти мой след в этом. Я бы застрелил его где-нибудь подальше, голова взорвалась бы, как дыня, и никто никогда не нашел бы его тела. Он просто исчез …
Да, это будет долгая дорога, я уже это чувствую.
*** *** ***
Пятнадцать минут спустя мы приехали в офис и встретили Тедди Джо, который ждал нас с морозильной камерой на стоянке. Я дала Тедди его первоначальный взнос, мы установили морозильник в подсобке, а затем я провела почти час, повторяя заклинания сохранения и ставя защиту на случай, если де Харвен решит пробудиться посреди ночи и устроить себе еще один муравейник.
Было восемь часов, когда я свернула с шоссе на узкую грунтовую дорогу, ведущую к Крепости. Я была уставшей и грязной, нога ужасно болела, и я не ела весь день. Можно было подумать, что я вернулась к работе на Орден или что-то в этом роде. Но только теперь я работала на себя.
Я могу понять Андреа. Моя жизнь была намного проще с жетоном Ордена. Можно было запугивать людей, заставляя их отвечать на мои вопросы, у меня был доступ к криминальной сводке, и если бы я все-таки застряла с телом, полным муравьев, Орден позаботился бы об этом за меня.
Тем не менее, я не променяю свой небольшой офис ни на что в этом мире.
Мы собрали много улик, но ни одна из них не имела особого смысла. Де Харвен сбросил сонную бомбу. Это мы выяснили. Остатки кава-кава на его руках лишь подтвердили это, и мы нашли противогаз в углу мастерской.
Он применил бомбу для сна и вошел в мастерскую. Затем произошло то, что закончилось его смертью, а Кемен и устройство исчезли. Возможно, де Харвен пытался украсть устройство или причинить вред Адаму, и тот в ответ убил его. Только вот Адам Кемен выглядел так, будто испытывал затруднения даже с насаживанием червяка на рыболовный крючок, а де Харвен был обученным убийцей.
Предположим, что Адам как-то справился с де Харвеном. Зачем тратить время на то, чтобы приносить его в жертву? Кроме того, в резюме Адама было написано «теоретик магии». Такие парни, как он, строили сложные устройства. Они не мочились на стены, и не превращали плоть нападавшего в муравьев, а затем исчезали в ночи с устройством весом более трехсот фунтов. Получение такого рода магии означало полное посвящение божеству, которому была принесена жертва. Преданность означала постоянное поклонение, а поклонение требовало определенного ритуала. Охранники даже не видели, чтобы Адам молился.
Порез на животе де Харвена беспокоил меня. Перевернутая гусиная лапка. Это должна быть руна. Не было анатомических причин, чтобы разрезать тело таким образом, и руны были связаны с неоязыческими культами и часто использовались в шаманских ритуалах, что соответствовало магии на месте происшествия. Руны предшествовали латинскому алфавиту. Древние германские и нордические племена использовали их для всего: от написания своих саг и предсказания будущего, до возвращения мертвых к жизни.
Рунология не была моей сильной стороной, но эту руну я знала очень хорошо. Альгиз, одна из старейших рун, связанных с травой осоки, Тором и Хеймдаллем, а также рядом других вещей в зависимости от того, кого вы спрашивали и какой рунический алфавит использовали. Альгиз имела универсальное значение: защита. Как защитный оберег, она была абсолютно реактивной. И служила хорошим предупреждением или защитой, но в любом из этих случаев Альгиз не причиняла никакого вреда, пока вы не пытались сломать ее. Для пользователя рунической магии это был наиболее оптимальный вариант для защиты своей собственности, потому что Альгиз никогда не нападает первой.
Но зачем ставить на тело? Она не защищает тело, и никого ни о чем не сможет предостеречь. Я ломала голову над этим с тех пор, как увидела, и так ничего и не придумала. Пшик, ноль, пустота. И ни один из богов скандинавского пантеона не был сильно связан с муравьями.
Что-то за этим крылось, что-то значительное и более угрожающее, чем казалось на первый взгляд. Меня беспокоил страх в глазах Рене. Когда я впервые заметила его, то почувствовала легкое беспокойство, которое с течением дня становилось только хуже и хуже, и теперь переросло в полномасштабную тревогу. У тебя много друзей, Кейт. Тебе есть что терять.
Голос Ворона всплыл из глубины моего сознания. «Я же тебе говорил».
Я сделала глубокий вдох и попыталась выдохнуть все свое беспокойство. Слишком поздно для предупреждений. Теперь я подруга Кэррана и альфа Стаи. На моей ответственности благополучие полторы тысячи оборотней. И какая бы буря ни назревала над Атлантой, я должна найти ее и уничтожить. Если такова цена за то, чтобы быть с Кэрраном, я ее заплачу.