Диани закусила губу, сделав шаг назад. Девушка была в смятении. С рождения ей говорили о боге Аспароке, и она не могла отвергнуть его благость вот так сразу, хоть и не являлась ярой верующей.
— Я понимаю, дитя, что это сложно принять, — насколько мог мягко, но все также серо проговорил Человек, удостоив Хлебушек отеческим взглядом. — Но такова жизнь. Зачастую зло многочисленнее, чем добро. Это нужно понимать. Именно поэтому я и хочу уберечь остатки своего народа от убийцы. Именно поэтому мне придется лишить памяти присутствующих здесь людей, дабы они забыли это место и все что с ним связано.
— Памяти? — насторожился Вимас, тут же почуяв холодок, пошедший от Безымянного мага. — Я не хочу терять воспоминания. И я не вижу опасности, которую мы представляем для Иласури. Аспарок для нас абстрактность. Мы не видели его! Не знаем, что он творил. Я не могу полагаться на слова единственного существа, умеющего менять облик по первому желанию.
— Это неважно, — заметил Человек. — Я уже принял решение, и оно не обсуждается.
— Но возможно, что Вимас прав, — вступился за друга Иникай. — Я хорошо его знаю. Он не навредит Иласури, не навредит мне!
Безымянный маг покосился на священника, пространно заметив:
— Я позвал тебя сюда лишь за тем, чтобы ты убедил его не сопротивляться стиранию. Я мог бы уничтожить его движением брови, но предпочел более мягкое воздействие. И ты все еще считаешь, что я слишком жесток?
— Я считаю, — дерзко заметил Иникай, сложив руки на груди, — что не тебе решать, что должен помнить человек, а что нет.
Безымянный маг долго смотрел на соплеменника, но так и не смог вынудить его отвести взгляд.
— Решение принято, — наконец произнес Человек. — Смирись с этим. Я постараюсь удалить только опасные для Иласури воспоминания. Но если будет сопротивление, то придется полностью очистить память. Пусть сам выберет, что для него лучше.
Направившись к Искателю, Безымянный маг был твердо настроен выполнить обещанное. Вимас даже приготовился к обороне, хоть и сам не верил в то, что ему удастся победить Человека. Даже в лучшей форме Ликориан не был ровней чародею Древних, что уж говорить о текущем моменте, когда Искатель был ослаблен битвой с Миранилис. Диани же и вовсе уже валилась от усталости, действие чудодейственных кореньев подходило к концу, отчего девушку все больше клонило в сон.
Однако брат Иникай не собирался так быстро сдаваться.
Встав между Вимасом и Человеком, монах гневно заявил:
— Незримый мне свидетель, это не дело. Любой бог учит нас тому, что одному нельзя решать за всех! Должен быть выбор!
— Короли испокон веков решали судьбы государств людей. У Иласури тоже были короли в то время, пока не появился Совет Шести, — ответил Безымянный маг, остановившись. — К тому же не тебе осуждать меня. Ты бродишь по свету, прикрываясь обликом священника, зачастую произнося имя Аспарока как бога, тем самым попирая память наших павших соплеменников. Но я не осуждаю тебя, нет. Ты слишком молод. Ты не застал Великую Войну. Поэтому уйди с дороги. Я защищал наш народ тогда, защищу и сейчас.
Но, несмотря на укоряющую речь, заставившую зардеться щеки Иникая, он не сдвинулся с места.
— Да, тогда я еще не родился, — кивнул монах, гневно сощурившись. — Но благодаря тебе я впитал в себя память прошлых поколений и знания Древних. Мы бывали жестоки, но всегда стремились к лучшему, к добру. Не стоит сходить с этого пути! Иначе чем мы будем лучше Аспарока?!
Безымянный маг на мгновение потупил взор, но затем отрицательно помотал головой.
— Риск слишком велик, я не могу…
Иникай не шелохнулся.
— Ты многие годы втолковывал мне о чести, совести, порядочности, — с напором произнес он. — Но теперь, прикрываясь призрачной угрозой, ты сам хочешь сойти с этого пути?! Кто говорил мне о том, что важна каждая жизнь? Что нельзя вмешиваться в выбор других? Что каждый должен сам определять свою судьбу?
Безымянный маг будто становился меньше с каждым словом Иникая. Горделивая осанка мага постепенно исчезла. Пред друзьями теперь стоял просто старик: побитый жизнью, измученный терзаниями, несущий на плечах всю боль своего народа.
— Я не могу, — очень тихо и скорбно прошептал Человек. — Прости, я просто не могу. Знания о нас не выйдут с людьми за пределы этих стен. Это необходимая жертва. Выживание Иласури зависит от этого.
Иникай промолчал. Монах внимательно смотрел на Человека, но больше не осуждал его. Слишком многим он был обязан Безымянному магу, слишком многое тот сделал для Древних, слишком стар Человек был для того, чтобы Иникай имел право перечить ему. Но дружба с Вимасом требовала этого. Иникай и Искатель многое прошли вместе. Ликориан всегда был рядом в трудные минуты монаха, будь тот в образе человека либо дракона. Священник не мог предать друга, хоть и не хотел оскорблять учителя.
— Ну, подумай, — более мягко попросил монах, в мольбе протягивая к Человеку руки. — Ты сам говорил, что Вимас — самоцвет в мире людей. Что его тяга к познанию магии заслуживает уважения. Что он, по сути своей, а не по рождению, больший Иласури, чем многие из нас. Заклинаю тебя всеми богами, одумайся. Ты хочешь посягнуть на то, чем восхищался в Искателе долгие годы: его разум, знания, память. Ты прекрасно знаешь и то, что невозможно предугадать последствия. Вимас может полностью лишиться рассудка!
Безымянный маг молчал. Он выслушал Иникая, но его взгляд говорил одно — чародей твердо решил выполнить задуманное, пусть даже ценой своих убеждений. Безопасность оставшихся Древних была для него превыше всего.
— Это будет моя жертва на общее благо, — с неуловимой хрипотцой произнес он.
— Нет, я не позволю! — заявил Иникай, снова распаляясь.
— Ты не сможешь мне помешать, — пожал плечами Человек.
— Я — нет! — согласился монах, гневно сверкая очами. — Но это место сможет. Храм создавался для Совета Шести, здесь они заседали и принимали законы, вершившие судьбу нашего мира. Магия пирамиды следит за соблюдением правил. И я взываю к справедливости! Пусть решение по Искателю будет принято голосованием! Один не вправе решать за всех!
Последнюю фразу Иникай произнес на Истинном языке. Стены залы моментально изменили цвет. Гул наполнил комнату, а входы и выходы намертво запечатались до момента, пока не будет вынесен вердикт. Вокруг постамента с кристаллом знаний появились шесть знамен, олицетворяющих некогда великие королевства Иласури, ставших едиными под предводительством Совета.
Человек заворожено замер на месте, наблюдая за преображением зала. Воспоминания о былом нахлынули на чародея, полностью поглотив его внимание.
— Что ты сделал? — тихо спросил Ликориан монаха, пока Безымянный маг отвлекся.
— Спасаю твою задницу от возможности стать овощем, — хмыкнул монах. — С тебя выпивка в ближайшем баре!
— Это понятно, — отмахнулся Вимас, инстинктивно почесав подбородок. — Но что конкретно происходит?
— Магия, с помощью которой был построен этот храм, — отвечал Иникай, — настолько мощна, что даже Аспарок не смог пробить ее. И, по сути, пирамида подчиняется заложенным в ней правилам. Одно из которых гласит, что любое решение в этих стенах может быть принято только большинством голосов. А я всего лишь вызвал из глубин прошлого процесс голосования, который раньше применялся при заседании Совета. Когда все закончится, мне за это сильно влетит от Мивара…
— Мивара? — переспросил Искатель.
— Да, это настоящее имя Человека. Которое я не должен был тебе говорить! Черт! Похоже, что Незримый дал мне слишком длинный язык при рождении. В общем и целом Мивара не плохой. Он умнейший из Древних, что остались в живых. Он многое делает для Иласури, но порой сильно перегибает палку. Если не поубиваете друг друга, то вы с ним подружитесь. Когда-нибудь. И он действительно давно следит за твоими успехами, не без моей помощи, конечно. И что бы Мивара не говорил, он тебя уважает.