Нечего и говорить, что я про наши так называемые африканские корни почти ничего не знаю. Предки бабушки и дедушки оказались в плену и были проданы в рабство — бабушкины, Томасы, попали в Америку, а дедушкины, Харрисы, в Тринидад. Бабушкины предки перевезли наш дом из Штатов в Канаду, а дедушкины эмигрировали туда же с острова. В конце концов они все поселились в Торонто.
Мы знаем, из каких именно мест в Африке их привезли, только благодаря тому, что общаемся с предками. Знать, откуда ты произошел, — привилегия, доступная далеко не всем потомкам черных рабов даже при нынешних достижениях генетики.
В результате наша семья стала отождествлять себя с тринидадской культурой, дедушкиным наследием, но бабушкины предки все-таки были могущественнее как колдуны, а это в итоге главное. Потому-то мы и Томасы, а не Харрисы. Сильное имя выгоднее носить.
Кейс плюхается на стул рядом с Алекс. Я сажусь напротив — то есть рядом с Кейшей.
— А что ты салат не приготовила?
Кейша даже не смотрит на меня. Ее длинные черные волосы переброшены через плечо, и вид у нее домашний, несмотря на блестящее платье с пайетками.
Да уж, размечталась я насчет идеального меню для семейного ужина.
— Бабушка не любит салат.
Я думала, что сказала это шепотом, но с другого конца стола доносится бабушкино ворчание:
— Салата хоть ведро съешь — и все равно через десять минут будешь голодная! Надо есть настоящую еду!
Думаю, ни от кого не укрылось, какой многозначительный взгляд она при этом бросила на папу с Прией.
Папа ерзает на стуле и наклоняет голову, чтобы короткие дреды упали на глаза. Он молчит. Только ворошит вилкой шпинат с нутом и соевой фетой на тарелке.
Прия точно так же склоняется над своей тарелкой, но подбородок у нее выпячивается, и я понимаю, что ей эта шпилька тоже не по нраву. Длинные волосы Прии заплетены в косу, которая доходит у нее до самых щиколоток. Прия готовит им с папой отдельно, потому что они веганы.
— Не поделитесь своим салатом с Кейшей? У вас его хватит? — спрашиваю я Прию.
— Полным-полно, — кивает она.
Я с облегчением откидываюсь на спинку стула и машу Кейше:
— Угощайся. Проблема решена.
Она оживляется и шагает в кухню — искать то, что они не доели.
Я смотрю на Прию с благодарностью, а она улыбается в ответ. Даже странно думать, что их с папой я знаю как пару почти столько же, сколько маму с папой. Может, они с Прией даже больше подходят друг другу. У них и дары похожие — связанные с прикосновением. Папе достаточно всего-навсего прикоснуться к тебе, и все мышцы сразу расслабляются, а тревоги развеиваются. А Прия умеет измерять романтическую совместимость. Взаимно дополняющие дары — не обязательно гарантия счастливой семейной жизни, но у папы с Прией не бывает таких ссор, как когда-то с мамой, так что, возможно, это что-нибудь да значит.
Тем временем маленькая Иден ждет, когда мама положит ей кусочек говяжьего хвоста на горку пелау. Я нарочно выбрала не просто бабушкины любимые блюда, но и те, которые Иден тоже любит. Не могу не баловать свою сестричку. Волосы у нее острижены в каре до подбородка и такие прямые, что их можно расчесывать частым гребнем: гены Прии оказались сильнее папиных и не позволили им создать ни единого завитка. Зато Иден унаследовала от папы цвет кожи — более светлый, чем у всех нас, с теплым золотым отливом.
Вообще-то мама не выносит папу и злится на него из-за Прии, но обожает Иден. Ее все обожают. Это самая очаровательная шестилетняя девчушка на свете.
Иден улыбается мне:
— Спасибо за ужин!
Не только очаровательная, но еще и воспитанная.
— На здоровье!
— Ты довольно долго пробыла наверху, когда праздновала Первую Кровь, — говорит дядюшка. — Надеюсь, ты не забыла уделить время и подготовке к Призванию.
Да, кто, как не он, должен затеять этот разговор. Я прикусила язык — иначе, чего доброго, не сдержалась бы и рявкнула: «Мы вообще-то и сейчас празднуем мою Первую Кровь!»
Я пинаю под столом Алекс и пытаюсь внушить ей, чтобы помогла мне свернуть обсуждение.
— Алекс, а расскажи, как у тебя прошел праздник Первой Крови! Дядюшки тогда не было, наверняка ему интересно будет послушать.
Алекс поднимает голову, смотрит на меня с набитым ртом и поднимает изящно выщипанную бровь. Сколько себя помню, никогда не видела Алекс без накладных ресниц, теней и помады с блестками. Она всегда подбирает косметику так, чтобы подчеркнуть глубокий коричневый оттенок кожи. Яркий макияж в сочетании с тем, что она такая крупная, всегда привлекает к ней много внимания. Она не просто крупная в смысле полная. Она еще и высокая. И к тому же носит очень короткую стрижку. Алекс всегда выглядит потрясающе, знает это и гордится этим.