— По-моему, сейчас самый удачный момент.
— Тогда и я с вами пойду! Я просто не вижу ло…
— По-моему, будет лучше, если мы пойдем втроем.
Мама резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на бабушку, и выражение ее лица мгновенно меняется — только что было веселое и довольное, а теперь поджатые губы и пронзительный взгляд.
— Э-э… — Я обвожу взглядом трех старших родственниц, которые стоят на пороге и глядят друг на друга гораздо выразительнее, чем нужно при обсуждении прогулки в парк.
— Иди, — говорит бабушка мне. А маме она говорит: — Ты вроде хотела заняться прической?
Мама смотрит на меня тяжелым взглядом и коротко вздыхает:
— Да. Тогда я сама все сделаю.
Только прическа у нее уже готова, потому я не понимаю, что еще она собирается делать. Между тем мама тоже выдавливает улыбку — в мой адрес:
— Поговорим, когда вернешься, у меня для тебя сюрприз.
Я настораживаюсь:
— Что?
— Я же говорю — сюрприз!
Мама на прощание еще раз смотрит на Прию, ноздри у нее раздуваются.
— Ну пока.
С этими словами она шагает через переднюю к коридору, который ведет в комнату тетушки. Бабушка шаркает к себе наверх, ни слова не сказав ни мне, ни Прии.
Мачеха берет сестренку за руку и улыбается мне — мы остались втроем.
— Пойдем?
— Конечно.
Едва перевалило за полдень. Строго говоря, на то, чтобы принять решение, у меня осталась бóльшая часть дня. Правда, я, кажется, знаю, как быть, не больше, чем утром.
Денек сегодня ясный, солнце сияет по-прежнему ярко и весело, не обращая ни малейшего внимания на судьбоносность предстоящего мне выбора. Мы шагаем по улице — до парка Мари Кертис нам рукой подать, всего квартал.
Иден все это время то хлюпает соком из пакетика, то болтает про последнюю серию своего любимого сетевого сериала «Путешествие Зубастика». Это интерактивный мультфильм в дополненной реальности, где рассказывается про жизнь акулы и дети узнаю́т о глубоководной флоре и фауне и всем таком. Последняя серия была, похоже, драматичная, там акула попала в подводный туннель, и Иден с восторгом описывает ее приключения, бурно жестикулируя.
Прия слушает дочкину болтовню, кивает и задает вопросы, уворачивается от ее машущих рук и одновременно поправляет на ней панамку и мажет ей лицо дополнительным слоем крема от солнца.
Чтобы избежать ужасов защиты от ультрафиолета, Иден перебегает ко мне и хватает меня за руку. Ее коричневая мордашка вся в подсыхающих белых разводах. Прия смотрит на нас со странным выражением — то ли с улыбкой, то ли с болезненной гримасой.
Мы с Прией всегда ладили. Нет, по магазинам мы вместе не ходим, но иногда делим кухню: я делаю что-то для всей семьи, а Прия стряпает что-нибудь веганское для своей маленькой фракции. По большим праздникам, например на ужине в честь моей Первой Крови, она даже разрешает Иден поесть что-нибудь, что я приготовила. Я тешу себя мыслью, что у нас хорошие, спокойные отношения. Легкие.
Сегодня все иначе. Прия дергается и таращится на меня гораздо больше обычного. Я заражаюсь ее нервозностью. Надеюсь, это не какое-нибудь придурочное упражнение для укрепления семейных уз. Если бы на ее месте был кто-то другой, я бы решила, что все из-за Призвания, но на Прие оно никак не скажется.
Мы приходим в парк, спускаемся по асфальтированной тропинке, которая ведет с тротуара на главную пешеходную и велосипедную дорожку. Дальше расстилается стриженая зеленая лужайка, которая начинается на каменистом берегу озера и тянется на северо-запад в сторону парка, где ее пересекают разные тропинки и дорожки. Мы с родными ходим сюда с самого моего детства. Я плескалась в здешних лягушатниках с двоюродными сестрами и объезжала весь парк на велосипеде — тетушка властно катила во главе процессии, а бабушка с дедушкой сидели за столом для пикника и ждали, когда мы вернемся.
Все мои детские воспоминания связаны с дедушкой. Мой тихий дед, обладавший запасом сладостей в карманах и волшебной способностью смягчать бабушкино ворчание. Он один действовал на меня так, как все наши поездки в Чайнатаун. Он умер, когда мне было семь, но я до сих пор часто думаю о том времени и прямо вижу его усыпанное родинками лицо с волевым подбородком и щербатую улыбку.
Иден в последний раз громко булькает соком и оглядывается вокруг — ее глазенки высматривают урну.
Я протягиваю руку:
— Я выброшу. Беги играй.
— Спасибо! — Она сует мне пустой пакетик и с широкой улыбкой мчится на гигантскую детскую площадку, где ее ждет подружка — я несколько раз видела, как они играли вместе. Вся эта огромная конструкция из горок, лесенок и интерактивных экранов кишмя кишит детишками, которые возятся и верещат.