Кареты и авто, доставив пассажиров, выезжали со двора и выстраивались в линию вдоль высокого забора в переулке. Придворцовая территория невелика, много экипажей не поместится. Кучера с шоферами собирались кучками и мололи языками. Ждать придется долго. Господа натешатся, выбежит лакей, сообщит: кому на облучок, а кому и за баранку. Дело-то привычное.
Федор наблюдал за этой суетой из окна второго этажа. Чувствовал себя при этом как преступник в ожидании суда. Эти господа во фраках и цилиндрах, дамы в прихотливых шляпках и роскошных платьях прикатили, чтобы посмотреть на выскочку, волей обстоятельств занесенного в их среду. Он не станет здесь своим, да и сам желания такого не имеет. Все эти условности, прихотливые манеры и неписанные правила… Нафига такое счастье? В Туле просто и комфортно, там друзья и любимое дело. Тут же, как глянешь, прям зверинец… Правда, Друг?
— Да скорей террариум, — отозвалось в голове. — Микс из змей и скорпионов. Угодили мы в кубло. Ладно, не грусти, дружище. Поторгуем тут чуток лицом, улыбнемся и помашем на прощание. Всем адью и досвидос.
— А невеста? Князь же уши прожужжал. Дескать, присмотрись, кого намечу.
— Лесом пусть идут вместе с князем во главе. Мы насчет невест не соглашались.
Федор тяжело вздохнул и оставил место у окна. Подошел к большому зеркалу. Там отражался стройный офицер в мундире Осененных. Черное, добротное сукно, желтый кант по воротнику и такие же выпушки по краям карманов и бортов. Нацепить гвардейский мундир приказал Юсупов.
— Ваш парадный не годится, — огорошил сходу. — Князю не к лицу считаться инженером. Вы ведь Осененный.
— В гвардии не состою, — трепыхнулся Федор.
— Но туда приписаны в запас. Право на мундир имеете.
— Так за сутки не построить. Завтра — представление гостям. Я портных в Москве не знаю.
— Поручите это мне, — улыбнулся старый князь.
Через час во дворец доставили сразу пятерых портных. Федор был обмерен, взвешен и осмотрен. Через час мундир сметали на живую, провели примерки, уточнили цвет тесьмы и выпушек. Через два мундир надели, что-то там подправили, и, отгладив утюгом, облачили молодого князя. Старый, оценив работу, расплатился. Сапоги менять не стали — их-то быстро не стачаешь, и спешить не стоит — Федор прибыл в новых.
— Блин, эсэсовец какой-то! — оценил картинку Друг. — Не хватает только рун в петлицах. Хорошо, что орден на груди российский. Белый крест на черном очень мило смотрится.
— Душу не трави! — ответил Федор. — Без тебя тоскливо.
— Ну, сейчас развеселишься, — не замедлил Друг. — Гости собрались, князь послал лакея за тобой.
— Как это видишь? — удивился Федор.
— Как два пальца об асфальт, — хмыкнул Друг. — Вмиг слетал и посмотрел. Только и делов.
— Удивляешь ты меня… — начал было Федор, только фразу не закончил — в дверь тихонько постучали.
— Заходите! — отозвался Кошкин.
— Их сиятельство велели передать, что они ожидают вас в Крестовом зале, — сообщил скользнувший в комнату лакей.
Коротко кивнув, Федор заспешил за ним. Возле входа в зал лакей шагнул вбок и поклонился. Федор миновал его и вошел в распахнутую дверь. Гомон, наполнявший зал, постепенно стал стихать. Подойдя к приемному отцу, Федор встал рядом.
— Господа! — громко объявил Юсупов. — Разрешите вам представить моего наследника. Князь Юсупов-Кошкин, капитан запаса гвардии, кавалер ордена Георгия. Осененный, получивший дар Зеркального щита. Он такой единственный в России и полагаю, что и в мире тоже. Попрошу любить и жаловать.