Свет ламп мигнул. Раз. Другой. Третий.
Ритм верный.
— Свои. — Скорее себе под нос, чем остальным, сообщил я.
Но оружия, понятно, не опустил. Мало ли кто там и откуда еще вылезет.
А на территории складов еще стреляли.
То ли что-то не по плану пришел, то ли задержались с эвакуацией, даря нам бесценные секунды на решение нынешних проблем.
Я дернулся к «Форду».
— Сука! — Дверь заклинило.
Да и тело князя Долгорукого, похоже, зажало снизу.
— Машины обыщи!
— Чо искать? — Уж на ходу интересуется Кот.
— Любую горючку.
Парень больше вопросов не задает. Понял.
— Зачем тебе? — А вот Алина еще не совсем.
Увы, придется ей показать неприглядную сторону нашей профессии. Прямо сейчас.
— Нашел! — Взревел Кот, потряхивая канистрой. — Ой!..
— Что там? — Крикнул я, отводя взгляд от ожидавшей явно чего-то нехорошего невесты.
— Течет! — Крикнул парень. — Тут дырок штук пять.
— Тащи, что есть! — На безрыбье и…
Все оказалось не так плохо. Да, три попадания есть. Из них до сих пор при каждом неаккуратном движении льется бензин, но четверть довольно приличного объема там еще плещется, судя по весу. Литров пять, похоже.
«И даже стекла выбивать не придется!», — как-то отрешенно подумал я, обливая горючкой тело князя.
— Что ты делаешь? — В ужасе прошептала Кареева.
Разум уже осознал, что и зачем я делаю, но принять пока готов не был.
— Держать сектор! — Рявкнул я.
Не знаю, сколько сейчас от девушки пользы, но пусть хоть чем-то займется.
А спички у меня всегда с собой есть…
Глава 7
В салоне «Паккарда» стояла тишина.
Неприятная такая. Гнетущая.
Теоретически каждый из здесь присутствующих знал, что я поступил правильно. Еще бы, эту мысль в каждую голову вбивал лично. Но вот столкнулись они с суровой реальностью впервые. А все ради нескольких десятков минут с момента нашего отъезда от пылающего «Форда» до прибытия полиции. Служивые прибудут на место уже «накрученные». Они бы и присматриваться к салону не стали с учетом тех подписей, что красовались на приказе к их выступлению. А ну как первыми бы прибыли еще ребятки так и неизвестного мне противника?
А внешность у Сергея Васильевича была вполне узнаваемой. И легкий «скрыт» после удара слетел. Похоже, треснул амулет во время аварии.
Была бы возможность вытащить зажатое в салоне тело — я бы это сделал. Даже ценой потери какого-то (увы, но четко отмерянного) времени. Однако лично я шансов не видел. Не единого. В конце концов, это мой хлеб — быстро просчитывать варианты и выбирать оптимальный. Моральный аспект остается на потом.
Вот и сидят сейчас мои впечатлительные коллеги. И, рубль за сто, крутится у них в головах неприятная мыслишка…
— Саш… Меня так же… Если что? — Первой озвучила ее Кареева.
Сформулировано, конечно, так себе, но остальные напряглись, прислушиваясь.
— Да, обязательно. — Уверенно заявил я.
Уточнять, что к моменту принятия решения боец даже может быть еще жив, я не стал. И так все бледные да зеленые сидят. Чертов патриархальный мир. Ладно — мои… Вчерашние мальчишки, в конце концов. Но Кареева с Громовой, черт возьми, офицеры. Обе до нашей встречи служили в разных, но оттого не менее серьезных, подразделениях. Теперь в одном числятся. И тоже насквозь серьезном. Что за сантименты?
Их же с детства должны были готовить!
Мне ведь очень повезло, что ТАКОГО решения на живую принимать не доводилось. Дважды я оставлял парням гранаты и небольшой боезапас, когда было понятно, что им не уйти. Никак. А вот знакомый майор, командир… Хм, подобной моей группы, как-то обмолвился, что приходилось ему на занятой противником территории «провожать» одного из бойцов сводного отряда. Он всего лишь серьезно подвернул ногу, но погоня наступала на пятки, а задача была из тех, что ОБЯЗАНА быть выполнена. Не смотря ни на что. У едва справившего совершеннолетие парнишки банально опыта бы не хватило чуть задержать преследование и с гарантией уничтожить себя. Пришлось командиру группы взять в свои руки решение вопроса и… Нож.
До сих пор помню тьму в его глазах, когда он вспоминал о том парне.
Но иного способа не было.
Это только в кино показывают гордых и несгибаемых бойцов, которые смело молчат на допросах. Проблема в том, что разговорить можно любого. Даже без специальной фармакологии. Рано или поздно язык развязывается у всех. Исключения — недостаток времени и, либо опыта «вопрошающих», либо политическая целесообразность, из-за которой просто нельзя работать по полной.