Верзила стушевался. Охранники даже хват как-то ослабили. Я бы и без этого вырвался, ну а так, и первоклашка бы справился.
Мда…
— Вот чудак человек! — Вздохнул я. — Я ж тебе помочь хочу. Вот представь, придут старшие, а я почти целый! Подумают еще, что ленишься…
— Приказ был без следов… — Опять на автомате выдал главный «гестаповец».
— Здрасьте дети, я ваш папа, — с выражением процитировал я. — Я работаю гестапо. Кто нарушит тишину, глаз на жопу натяну. Палочки приделаю — телевизор сделаю!
«Держатели» захихикали, совсем уж ослабив хват.
— Держать! — Рявкнул я голосом десантного генерала, делая движение будто бы хочу вырваться вперед.
Подскочили все. А две пары рук вцепились в меня как в последний спасательный круг на «Титанике».
— Вот так! — Одобрил я. — Мне, б***ь, что, вас работать учить?!!
Все как-то вдруг посторожели, словно бы вспомнили, зачем здесь собственно собрались.
— Ты не боишься. — Сделал для себя печальный вывод верзила.
Что тут скажешь, только и остается, что виновато головой покачать:
— Неа.
Отчего-то мой ответ кружок юных палачей не вдохновил.
— А почему? — поинтересовался главный из них.
— А ты поближе подойди, я тебе и скажу!
Верзила доверчиво поднес свое лицо к моему:
— Ну?
Задавив в себе хулиганское желание доломать ему переносицу, я поймал его взгляд и, как само собой разумеющееся, ответил:
— А я мертвецов не боюсь.
Что уж он там прочел в моих глазах я не знаю, но чего-то расстроился еще больше. Его подручные же так вцепились мне в руки, словно их жизнь зависела от того вырвусь я или нет.
Не сегодня парни.
— Ээээй, синяки же останутся! — Вновь переключился на веселый тон я.
Вот только остальные как-то не спешили радоваться жизни вместе со мной. А зря. По моим планам, у них на это гораздо меньше времени, чем у меня.
— Что здесь происходит?!.. — Раздался властный голос от двери.
— Играем мы! — Ответил я. — Пока они меня били, а щас, стало быть моя очередь в морду лазить!
— … Я же с вежеством сказал, щучьи… Что?!
Не сразу с отрепетированной речи съехал. Бывает.
— Не вам говорить о вежливости. — Резонно заметил я.
— Прошу прощения?..
— Не прощу, — заявил я патриарху Ростовых, которого по фотографиям, естественно, опознал влет. — Вас стучаться не учили, что ли? Выйдете и зайдите снова. Как положено! И, лучше минут через десять.
На секунду ситуация зависла. Всем было очень интересно, выполнит ли мою просьбу Герман Людвигович.
Но растерянность с его лица сошла мгновенно.
— Почему? — Ехидно поинтересовался он.
— А мы как раз доиграем! — Доверительно сообщил я.
Старик Ростов «вспыхнул» мгновенно. Троих придурков отбросило к стенам. На ногах остались только я и скрывшаяся за фигурой могучего телосложением деда тень.
— Вот даже как? — Поинтересовался он.
Виновато развожу руками. Мол, что поделаешь, таким уж уродился.
— Как интересно… — негромко констатировал второй посетитель, делая шаг вперед.
Хм, мужчина лет сорока пяти. Довольно дорогой, но ничем не выделяющийся костюм на нескладной фигуре и скучное лицо. Вроде бы и чисто по-русски говорит, но готов поклясться, что этот язык для него не родной.
— Хау а ю, мистер?! — Вновь дебильно лыбясь обрадовался я.
Патриарх и сморчок переглянулись.
— Оставьте нас! — Потребовал Герман Людвигович.
Я с удивлением глянул на поникшую троицу. Неужели и правда выйдут?
Правда! Гуськом поплелись к выходу.
Оглянулся. Глаз зацепился за единственный стул посреди абсолютно пустого подвального помещения.
На него и уселся. Для меня ж старались, верно? Негоже игнорировать гостеприимство хозяев. Хотя могли бы и к полу прикрутить для антуража.
Иностранец тут же достал из-под пиджака револьвер. Классический «Веблей».
— Англ-сакс, что ли? — Презрительно сморщился я, намеренно исковеркав первое слово, чтоб, значит, пообиднее вышло. — Только пальнуть не вздумай!
— Это почему, молодой человек? — Вроде как спокойно поинтересовался он, но акцент проявился чуть сильнее.
Британец, точно британец.
— Под-вал, — по слогам как дебилу объяснил свою позицию я. — Вы-стрел. Оглушит же к чертям, дорогой ты мой.
— Не думаю, что вас будет волновать именно это, если я выстрелю.
Пожимаю плечами, откидываясь на стуле так, чтобы тот встал на две ножки.
— Все может быть. — Вынужден, наконец, согласиться я. — Герман Людвигович, а что, у нас согласно императорскому Уложению иностранцы допускаются к Родовой войне?