— Дидо, расскажи мне о Мойре. Ее взяли в большой дом как раз перед моим отъездом в Англию.
— Мойра была хорошенькой девчонкой, даже слишком. А уж хитрая! Миссис хотела, чтоб ее убрали.
— Не хочешь же ты сказать, что мой отец соблазнил ее!
— Нет, не ваш отец, он — нет. — Дидо кивнула на дверь спальни, где находилась Дебора. — Я слышала, как Мойра там хохотала. Вдвоем с… До тех пор, пока… — Дидо пожала плечами.
— До каких пор? До тех пор, пока я не приехала?
— Миссис переживает, — сказала Дидо и опять пожала плечами.
Диана смотрела, как Дидо смахивает перьями пыль с китайской вазы, которая стояла на любимом столе отца. Вот упрямая старуха!
Диана шла по саду к конюшне и думала об отце, представляла его в постели с Деборой. Ей стало неловко, так как теперь она все знала о происходящем в постели. Ведь он же ее отец.
— Что я вижу? Ты покраснела сквозь загар!
Диана резко обернулась и увидела Лайонела, который насмешливо улыбался ей. Он ласково взял жену за подбородок.
— Какие мысли бродят в твоей головке? Ты думала обо мне? О том, как я ласкаю тебя и делаю такое, от чего ты вопишь, кричишь и умоляешь меня не останавливаться?
— Ты закончил?
— Никогда. И мне нравится, когда ты говоришь таким кислым и сухим тоном. Пойдем уединимся, Диана, и ты расскажешь мне, о чем думала.
— Тебе это не понравится, — ответила она, но пошла в ногу с мужем. — Сегодня утром я была сыщиком.
Лайонел замер, перепалка и чувственность оказались позабыты.
— Прекрати! Больше не смей! Я не хочу, чтобы ты рисковала. Вообще-то твой отец прав: лучше тебе постоянно находиться при мне. Днем и ночью.
— Не глупи, Лайонел. Я услышала сегодня плач Деборы у нее в спальне и поговорила с ней… — вот и все.
Он вздохнул.
— Перескажи мне ваш разговор.
Диана рассказала и о разговоре с Деборой, и о намеках неразговорчивой Дидо.
— Дебора страшно переживает, Лайонел. Наверняка это имеет отношение к случившемуся. Она что-то знает, я уверена.
— Возможно. А теперь, может, пойдем к Грейнджеру? Я не могу позволить тебе действовать на свой страх и риск. Один Бог знает, что может прийти в твою голову, колючка!
— Ты, разумеется, не станешь говорить так сурово с будущей матерью твоего ребенка?
Он усмехнулся торжествующе, по-мужски.
— Он там, да? Я всегда делаю верные ставки, как говорят в клубах. После обеда, во время сиесты, я еще раз наведаюсь в свое помещение…
— Я откажусь от всего, если ты не прекратишь нести чушь.
— Дорогая, ты не можешь решать, зачать тебе или нет. — Он помолчал, глядя в небо. — По крайней мере я надеюсь, что не можешь.
— Ага! Значит, до тебя доходили слухи о вуду, да? — спросила Диана, и Лайонел нахмурился. — Это когда повсюду колдовство, зловещие ритуалы и церемонии. Вам лучше относиться ко мне крайне уважительно, милорд.
— Мне лучше положить тебя под себя.
Диана весело рассмеялась, ужас происходящего отступил. По крайней мере, до тех пор, пока они не пришли в дом управляющего. Лайонел постучал в побеленную дверь. Симпатичный одноэтажный домик из пористого кирпича, окруженный ухоженным садом.
— Скорее всего, Грейнджер в поле или на складе.
— А может, на мельнице или в поселке. — Лайонел постучал еще раз. — Грейнджер!
Послышался странный приглушенный звук, и дверь со скрипом открылась. У Дианы перехватило дыхание. Грейнджер походил на живое воплощение отчаяния. Измятая одежда, волосы встали дыбом, глаза налились кровью.
— А, это вы, — проговорил он. — Что вам угодно?
— Я хочу знать, почему вы пьете? — тихо спросил Лайонел.
— Суонсон умер, он убит. Разве это не причина?
— Его похороны сегодня в полдень, Грейнджер, — сказала Диана. — Мы можем войти?
— Нет. Я не хочу никого из вас видеть.
— Тогда всего один вопрос, Грейнджер… — Лайонел немного помолчал. — Зачем вы встречались с Патрицией Дрисколл? Знаете, я видел вас вместе. На рассвете.
Грейнджер побледнел, затем покраснел. Его лицо выдало его.
Лайонел продолжал, его голос звучал так же спокойно и мягко.
— Она молода, не так ли? Слишком молода, чтобы вы были ее любовником.
— Послушайте, милорд, мисс Диана… — Он попытался пригладить свои взлохмаченные волосы. — Это ничего не значит. Да, я встретился с ней… Но это ничего не значит. Я — любовник Патриции?! — Он рассмеялся, и от его хриплого смеха у Дианы побежали мурашки.
С этими словами Грейнджер захлопнул дверь у них перед носом.
— Господи, — пробормотала Диана, глядя на закрытую дверь.
— Да, — глубокомысленно проговорил Лайонел.
— Здесь, кажется, у каждого есть тайна.
— Давай поговорим с твоим отцом.
— Надеюсь, он сейчас в лучшем состоянии, чем Грейнджер.
Поговорить с Люсьеном наедине им удалось только после похорон Чарльза Суонсона. Его похоронили рядом с Мойрой на фамильном кладбище Саваролов — тихом месте, расположенном примерно в двухстах ярдах от большого дома и обнесенном белым деревянным забором. Могила матери Дианы находилась немного в стороне, ее закрывали заросли бугенвиллеи.
Диана шепотом сказала мужу:
— Когда умер мой дед, отец решил, что впредь рабов будут хоронить на фамильном кладбище. Я помню, как он сказал тогда, что без рабов нам нечего было бы здесь делать. Поэтому кладбище такое большое.
«Две свежие могилы и убийца среди нас», — с дрожью подумала Диана. Рука Лайонела легла ей на плечо.
— Отец, мы можем поговорить с тобой?
Люсьен вытер пот со лба красиво вышитым платком. Диана подумала, что платок этот, должно быть, вышила Дебора.
— Конечно, — ответил он.
— Если вы не возражаете, сэр, — начал Лайонел, пока они шли к дому, — я хотел бы спросить…
— Говорите, мальчик мой.
— Это о семье Деборы. Вы говорили, что ее первый муж был квакером?
— Да. Его звали Альберт Дрисколл. Он пользовался уважением, но после его смерти жене и сыну почти ничего не осталось. Когда мы с Деборой познакомились, она жила в благородной бедности, так это, по-моему, называется.
— А Дэниел работал, помогая врачу?
Люсьен кивнул.
— Да. Врача звали доктор Густавус. Во всех отношениях хороший человек. Он был высокого мнения о Дэниеле.
— А Патриция, отец?
— Патриция… Ее девичья фамилия — Фостер. Когда Патриция познакомилась с Дэниелом, она жила у своей тети, мисс Мэри Фостер. За ней даже дали небольшое приданое: две тысячи фунтов. К сожалению, чтобы расплатиться с долгами, Деборе нужны были большие деньги. Это было незадолго до того, как я с ней познакомился.
— А вы сами видели эту мисс Фостер, сэр?
— Да, мы встречались. В общем, эта старая дева благородного происхождения… занята благотворительностью, ходит так прямо, будто палку проглотила. Типичная кислая старая дева. Разумеется, она очень религиозна, одна из нетерпимых методистов.
— Патриция не могла быть счастлива, живя с такой теткой, — заметила Диана.
— Наверное, нет. А что касается родителей Патриции, то я знаю лишь, что они умерли. Мисс Мэри Фостер взяла к себе девочку совсем маленькой. Она живет тем, что держит пансион в городке Шарлотта-Амалия.
— Неудивительно, что Патриции так хочется повеселиться, — сказал Лайонел.
— Как ты думаешь, она счастлива с Дэниелом, отец?
Люсьен немного помолчал и сорвал цветок гибискуса.
— Это был любимый цветок твоей матери, Диана, — сказал он. Затем перевел взгляд на Лайонела: — Мне казалось, что она совершенно счастлива с Дэниелом, но после того, что вы рассказали мне о ней и Грейнджере… Что ж, кто знает?
— Грейнджер признался, что в ту ночь он был с ней, но сказал при этом, что это ничего не значит. Он был очень расстроен.
— Я никогда не уличал Грейнджера во лжи, а ведь я знаю его много лет.
— Как вы думаете, Дэниел знает о встречах своей жены и Грейнджера?