Я достаю носовой платок из сумочки и вытираю рот. Пытаюсь улыбнуться ребенку, но перед глазами у меня туман. Нет, говорю я, все в порядке, я хочу купить эти обои для кухни, да, именно эти. Переворачиваю страницу, чтобы посмотреть, как называются обои моей мамы — и обои Зины, — и выясняю, что обои называются «Задумчивый тростник».
Для вдохновения совсем не обязательно быть религиозным.
Авантюрный склад ума — как огромный дом.
Чтобы по-настоящему прожить жизнь, надо относиться к ней как к большому приключению.
Но никто на свете не может объяснить притягательность приключений.
Зина научила меня двум трюкам, которые всегда срабатывают в отношениях с детьми, а срабатывают потому, что на самом деле это вовсе не трюки!
Первый трюк я использую, когда какой-нибудь ребенок не слушается или невнимателен, что, как вы понимаете, часто случается с детьми детсадовского возраста. С такими нарушениями я справляюсь так: приказываю ребенку подойти к моему столу. (Иногда я приказываю подойти двоим.) Я пристально смотрю на ребенка до тех пор, пока он не съеживается. Иногда он краснеет или дрожит. Я дожидаюсь физических признаков стыда и дискомфорта. Затем произношу имя ребенка. «Тори», — говорю я, если это Тори. Ребенок начинает таращиться на меня своими маленькими глазенками. Это происходит всегда, без исключений. «Тори, — говорю я, — ты знаешь, что ты сделала плохо, не так ли?» В девяноста девяти случаях из ста ребенок кивает головой. «Ведь ты никогда больше не будешь так делать, правда?» Как правило, ребенок в состоянии только пролепетать: «Нет». «Так-то лучше», — говорю я и начинаю наклоняться вперед, я наклоняюсь до тех пор, пока перед ребенком не остается только мое огромное воспаленное лицо. Затем низким, несущим смерть голосом я шепчу: «Еще раз...» Когда я говорю «Еще раз...», я очень убедительна. Я чувствую, что даже мои глаза меняют форму. Я думаю о Зине и том времени, когда она говорила мне: «Можешь не плакать на могиле своей мамочки, от этого не вырастет чудесное дерево, ты просто утопишь ее в грязи».
Притягательность моей работы в авантюризме — это большое приключение, как жизнь.
Моя мамочка не утонула в грязи. Она умерла по-другому. Она упала с лестницы в гостиной, в той гостиной, где сидела Зина, когда приходила в гости. Тогда Зина была просто одной из леди, и во время визитов, «частных бесед», она сидела в лучшем старинном кресле и держала руки на коленях, как самая скромная и невинная леди из всех. Зина была наполовину китаянка, и я знала, что внутри она похожа на острый нож, который может искромсать тебя, но пока не станет. Зина любила авантюры, хотя и не в такой мере, как я. Она так и не выбралась из того городка. Единственное, что с ней произошло потом, — она постарела и осталась одна, она не была больше красивой, превратилась в старую желтую вдову, а потом я слышала, что она умерла на грядке в саду. Я слышала об этом от двух разных людей. Можно сказать, что Зина утонула в грязи. Это еще раз доказывает, что во всем сказанном на земле есть истина, правда, не всегда очевидная сразу.
Второй трюк, которому я научилась от Зины, помогает мне справиться с целой группой детей, которые вдруг решили взбеситься. Это дети родителей, которые думают, что знают все, а фактически знают меньше, чем ничего. Такие дети никогда не прочувствуют дома классической манеры воспитания. Ты должна реагировать так, чтобы твое представление о совершенстве было очевидным. Так, чтобы донести свое представление о совершенстве до неуправляемых детей, чтобы они тоже его усвоили.
Бедлам может начаться тысячью разных способов. Скажем, я разговариваю с одним конкретным ребенком, например, произношу свое «Еще раз». Или мое внимание ослабло на минуту, когда я размышляю об одной из многих вещей, о которых могу размышлять. Могила матери, омытая моими слезами. Женщины с городскими прическами, которые искренне желали мне помочь, но были просто не в состоянии. Ощущения, которые я испытывала, неподвижно стоя, обнаженная, во дворе перед домом, обмазавшись фекалиями и сливаясь с природой. Постепенное исчезновение моего отца, который, как персонаж из мультика, со временем становился все тоньше и прозрачнее, пока совсем не исчез. Зина, лежащая в саду лицом вниз, втягивающая ноздрями грязь. Сходство женщин из города со злыми сводными сестрами в старых сказках. А еще их сходство с прекрасными принцами из тех же сказок.
Та, которая слышит сказку, сказку создает.
Я не всегда нахожусь мыслями со своими воспитанниками, иногда я уплываю в одно или сразу несколько из своих сказочных королевств. Человек в мечтах может создать все, что ему нужно. Например, образы определенных мест, куда он может уплыть и отдохнуть от окружающего мира. Я парю над своими спокойными королевствами. А в этот момент один ребенок таскает другого за волосы. Второй плюется в окно. Третий падает на пол, издавая какие-то нечеловеческие звуки. То есть порядок превратился в бардак. Тогда я воскрешаю в памяти образы своих безжалостных женщин-ангелов, и вот я уже на ногах, прежде чем маленькие бесенята замечают, что я встала из-за стола. В мгновение ока я оказываюсь около выключателя. Все эти Тори, Тиффани, Джошуа и Иеремии продолжают стоять на головах. Я шлепаю по выключателю, и в комнате становится темно.
Результат? Тишина. Вдохновленное действие — это судьба.
Дети застывают. Их пульс учащается, вены разбухают и превращаются в синие бугорки на висках. Я говорю четыре слова: «Подумайте, что это значит». Они прекрасно знают, что это значит. Произнося слова, я увеличиваюсь в два раза. Я возвышаюсь над ними, и чернота льется из меня. Затем я снова включаю свет и улыбаюсь им. Эти дети никогда не назовут меня миссис Толстуха-Эш; эти дети знают, что я — то же, что и вся природа.
Когда-то давным-давно умирающая королева послала за своей дочерью, и когда дочь пришла и села у изголовья, королева сказала: «Я оставляю тебя, милая. Молись и береги своего отца. Думай обо мне всегда, и я всегда буду с тобой». Потом она умерла. Каждый день маленькая девочка поливала слезами могилу матери. Но сердце ее умерло. О таких вещах не врут. Ненависть — обратная сторона любви. Так мать превратилась в твердый холодный камень в сердце девочки. И такой она оставалась все время, пока девочка жила.
Вскоре король женился еще раз, его новая жена была очень красива, кожа — золотистого оттенка, а глаза черны, как смоль. Новая королева притворялась, что она — человек, который не умеет притворяться. Она понимала, что реальность зависит от контекста. Она осознавала все преимущества стороннего наблюдателя.
Однажды, когда король собирался отправиться к своему народу, он спросил жену: «Что тебе привезти?»
«Кольцо с бриллиантом», — ответила королева. И король не мог определить, кто говорил в этот момент: человек внутри нее, который притворялся, или человек снаружи, который не мог притворяться.
«А тебе, дочь моя? Чего бы хотелось тебе?» — спросил король.
«Кольцо с бриллиантом», — ответила дочь.
Король улыбнулся и отрицательно покачал головой.
«Тогда ничего, — сказала его дочь. — Совсем ничего».
Когда король вернулся домой, он подарил королеве кольцо с бриллиантом в маленькой голубой коробочке. Королева открыла коробочку, улыбнулась и сказала: «Это очень маленький бриллиант, не так ли?» Дочь короля видела, как он униженно сгорбился, лицо его побелело так, будто он только что потерял половину своей крови. «Мне нравится мой маленький бриллиантик», — произнесла королева, и король выпрямился, хотя все еще выглядел бледным и потрясенным. Он погладил дочь по голове, выходя из комнаты, но девочка едва смотрела на него и ничего не сказала в ответ на ничего, которое он ей подарил.