– Уважаемый господин! – терпеливо увещевал меня клерк. – Давайте пройдем в кабинет управляющего и все подробно обговорим...
– Срочно! – надрывался я. – Пойдемте сейчас! Ко мне!
– Не раньше, чем завтра, – ворковал клерк. – Мы сможем принять ваши деньги лишь завтра...
– Завтра?!! – завопил я, чтобы злоумышленник наверняка услышал о сроках. – Да я поседею до завтра! Я не спал всю ночь. А учитель сегодня идет в гости... я буду совсем один! Даже собаки нет!!!
Клерк с трудом удерживался от того, чтобы не морщиться от моих воплей, а я каким-то шестым чувством уловил знакомый шорох тяжелых шагов, проходящих мимо открытых ворот... Камень на шее чуть не прожег в груди дыру.
Когда я вышел из кабинета управляющего Туркисов, куда меня все же затащили и где договорился об условиях хранения капиталов, то осознал, что жалкие остатки репутации погибли окончательно. Но иного выхода не видел: либо ловить преступника и выглядеть в глазах нормальных людей полным идиотом, либо завоевывать их уважение, а гнусный вор и губитель кошек будет гулять на свободе.
Ужин снова прошел в задумчивом молчании. В последнее время такое часто случалось. Собирая грязную посуду, приступил к выполнению следующего пункта моего плана.
– Учитель Доо, – льстиво заглядывая в глаза, пропел я, – может быть, Вы посетите сегодня Вашу глубокоуважаемую подругу, госпожу Дэйю?
– Может быть, – кинув на меня непроницаемый взгляд, согласился он.
– Может быть, Вы соблаговолите остаться у нее на всю ночь? – поднажал я. – Ночи нонче такие морочные...
– Эт ты верно подметил, мой юный друг! – Учитель Доо знакомо ткнул пальцем в левый глаз. – Сам-то справишься?
Я невольно потупился:
– Постараюсь... – и твердо встретил его испытующий взор. – Да. Справлюсь.
– Добро, – и он удалился собирать припасы для долгой пирушки аксакалов.
После его ухода я, как быстроногий олень, помчался в зал для приема готовиться к приходу долгожданного гостя.
На середину вытащил массивный стол, куда и водрузил сундук с жалкими остатками монет. Вокруг нарисовал знаки храмового наречия «стоять», «бояться», «на вопросы отвечать», а внутрь поместил мину – до краев наполненную энергией канопу. Тот, кто откроет сундук, заодно снимет и крышку с сосуда – вот веревочка, протянута и закреплена.
На самом деле, как мы с Учителем Доо выяснили опытным путем, значение нарисованных символов не играло никакой роли в характере их воздействия на объект. С таким же успехом я мог начертать первые строки храмовой молитвы Судьбе, но мне показалось забавным применить именно такое сочетание знаков. Полюбовавшись на дело рук своих, я удовлетворенно кивнул. Сию, важно взирающий на мою суету из глубин пыльного кресла, скептически чихнул.
– Что бы ты понимал, глупый кот! – возмутился я. – Можешь сделать лучше? Сделай!
Сию оскорбленно дернул хвостом и отвернулся.
– Развелось критиков, – я ворчал как сварливый старик, прикручивая к ручке двери зала длинную веревку, – плюнуть некуда. Как помочь – так в кусты, как ругать – так в очередь выстраиваются... Никто не скажет, как правильно ловить невидимок, а я откуда должен все знать?
Справиться со взрослым человеком, даже оглушенным взрывами, будет нелегко. Рановато еще с голыми руками идти на крепкого мужчину – я помнил, как легко меня отбросил с пути невидимый ночной пешеход. Поэтому следующий мой рейд пролег в заброшенный кабинет какого-то забытого воинственного предка, где на стенах висели несколько длинных ножей и причудливо изогнутая сабля, правда, тупые и ржавые. Сабля выглядела очень убедительно, я решил прихватить ее с собой – не ранить, так напугать.
Рядом с залом для приема располагался гардероб, чтобы гости былых времен и прекратившихся визитов могли с комфортом снять верхнюю одежду, привести себя в порядок. Именно там я решил провести ночь, чтобы не бежать слишком долго на звуки взрывов. Сел в удобное, хоть и старое кресло, обложился подушками. Саблю пристроил рядом с собой, под правую руку. Протянул от двери зала веревку и долго думал, куда привязать второй ее конец, но потом просто обмотал вокруг ладони левой руки, как рыболов, чтобы уровень натяжения подсказал: открывается ли закрытая дверь. Подстраховался.
Хранитель Сию остался возле сундука контролировать ситуацию изнутри. Луна пряталась в облаках. Возможно, окна впускали ее мягкий свет в пространство зала для приема гостей, но глухие стены гардеробной надежно скрыли меня во тьме.
Я ждал. Ждал. Ждал...
Что-то прохладное и сухое скользнуло по коже. Я встрепенулся и открыл глаза. Прямо напротив лица покачивала в вертикальной стойке приплюснутую голову призрачная змея, раздувая капюшон. Тихое потустороннее шипение наполнило пространство гардеробной, а я смотрел в жутковатые, абсолютно нереальные глаза, пока они не исчезли. Просто растворились во тьме. Что за ерунда? Окончательно проснувшись, я на ощупь пробрался к полуоткрытой двери гардероба и увидел медленно плывущий фонарь, слабо освещающий мрак коридора. Он приближался к залу для приема гостей.
Я вернулся за своим ржавым колюще-режущим монстром, с трудом вспомнив, с какой стороны кресла его припрятал, и затаил дыхание. Скрипнула дверь. Свет фонаря удалился вглубь зала. Вскоре раздались три очень громких хлопка, слившиеся в единый оглушающий взрыв и, с саблей наперевес, я ринулся внутрь. Фонарь валялся у стола, освещая опрокинутый раскрытый сундучок. Из левого угла зала раздавались кряхтения и проклятья, но кто именно изрыгал их, оставалось тайной. Сию, вспрыгнувший на спинку кресла, пристально изучал источник звуков, но, видимо, тоже не мог обнаружить злоумышленника. Я опустил саблю и разочарованно вздохнул – план не сработал: невозможно поймать того, кого не видно!.. Вдруг пол под ногами зашевелился – сотни змей, холодных и скользких, вползали в зал морским приливом. Они накатывали шуршащей волной на нечто, затаившееся в углу, и вскоре мы с Сию услышали истошный вопль.
Шевелящаяся масса выпрыгнула на середину зала, змеи полетели в разные стороны, вместе с плащом, шляпой, бородой и бровями... и тут я с облегчением услышал топот подкованных сталью сапог. Змеи мгновенно исчезли.
Гремя амуницией, в зал ворвался патруль. Затравленно сверкал глазами обезумевший от ужаса Бубнежник Бу. Я топтался возле массивного шкафа для парадной посуды, пытаясь незаметно запихнуть ногой под него саблю. Сабля не запихивалась. Десятник Гёро заметил мои манипуляции и мученически закатил глаза... на его суровом лице гримаса, более присущая манерным дамам, смотрелась нелепо.
– Спаси меня Судьба... – еле слышно пробормотал он и тут же радостно завопил. – Ба-а-а, кого я вижу!!! Беглый жених вернулся. А что это мы делаем в пустом доме, наедине с несовершеннолетним?
– Десятник! – покраснев, пискнул я. Ф-ф-фу, какой позор: почему именно сейчас голос звучит так тонко, как у ребенка? – Без намеков. У меня частичная дееспособность... Это попытка ограбления. Вон, на столе – мой сундук с годовым содержанием.
– Щедро!.. – загоготал кто-то из стражей, заглянув в недра практически пустого сундучка.
– А что это у нас в карманах? – Айсин Гёро поднял плащ и начал старательно его трясти. – Дорогой ты мой человек, – задушевно вещал он потерявшему дар речи Бубнежнику, пока того обыскивали патрульные. – Как мы тебя ждали, ты не представляешь... мы тебя так искали... ты был нам так нужен!
После каждой произнесенной фразы из карманов плаща сыпались отмычки, монеты...
– Что тут у нас? «Изделие из белого металла с камнями синего и зеленого цветов, изготовленное в виде птицы, похожей на трясогузку»... – старый служака цитировал им же составленную ориентировку, извлекая завалившуюся за подкладку серебряную заколку. – Зачем тебе птичка, чучело? На лысину цеплять?