— Провокации? — повторил я. — А может, это подсказка? Или предупреждение?
— Знаешь что? Я уже жалею, что мы с Валенком летали в морг. Это фото — прямое следствие нашего любопытства. Мы влезли не в свое дело, и кого-то это более чем устроило.
— Но ты ведь что-то собираешься предпринять? — полуутвердительно сказал я.
— Собираюсь, — кивнул Грег. — Заняться тобой. Создать тебе защиту, пока не поздно.
— В смысле — «не поздно»? При чем тут я?
— Чтобы с тобой не стало того же, что с тем молодым белым змеем. Чувствую — идет именно к этому.
Глава 11
ЦВЕТОК ПАПОРОТНИКА
Наступило двадцать третье июня, оно же — день летнего солнцестояния, оно же — Иван Купала. О чем я даже не знал, и уж тем более не мог предполагать, что этот языческий праздник имеет для меня какое-то практическое значение. Оказалось — имеет.
— Нам повезло. Прогноз погоды на завтра отличный, — сообщил Грег, позвонив мне вечером накануне.
— И что? — удивился я.
— Завтра солнцеворот. Полетим всем кланом за город.
— Через костер прыгать и хороводы водить?
— Вроде того. Проведем кое-какой ритуал и немного поколдуем. Нельзя упускать время. Такие ночи четыре раза в год бывают, мы и так весеннее равноденствие в этом году пропустили…
— Ух ты!
Я так и загорелся от любопытства. О драконьей магии Грег раньше даже не заговаривал, а между тем она меня очень интересовала — честно говоря, гораздо сильнее, чем приемы боя и управление пламенем. Не понравилось мне только слово «полетим», но я подумал, что эта проблема вполне решаема.
Вылететь договорились завтра, сразу после заката. На следующий день, в обеденный перерыв я позвонил Грегу.
— Слышь, Грег, мне очень неловко вас подводить, но у меня сегодня работы много, я могу задержаться… В общем, все очень неопределенно… Короче, вы это, скажите, куда едем, я своим ходом доберусь…
— Лететь боишься? — проницательно спросил Грег.
Я вздохнул.
— Типа того.
— Алекс, так не годится. Я на тебя не давлю, но долго это тянуться не может. Ты уже научился превращаться самостоятельно — осталось только взлететь. Дракон должен летать! Дракон, который не летает, — инвалид.
Я вздохнул еще раз, еще печальнее.
— Как насчет твоего детского падения с дерева? Не вспомнил?
— Что я должен вспоминать? — спросил я с раздражением. — У меня же сотрясение мозга было. Много бы ты помнил, если бы воткнулся головой в землю?
— Ты можешь сказать, что после него изменилось? — мягко поинтересовался Грег.
— Да ничего! Просто пропало всякое желание лазать… куда-то выше подоконника. Поумнел, наверно. Понял, что больше не хочу…
— Не «не хочу», а «не могу», — уточнил Грег.
— Ничего подобного!
— А еще точнее — «боюсь». Ты боишься, Алекс… Боишься даже сейчас, я чувствую. Потому и запрещаешь себе вспоминать.
Я так удивился, что даже раздражение прошло.
— Вот еще! Ничего я не боюсь! Почему я должен бояться того, что со мной случилось в детстве?
— Ты боишься, что узнаешь нечто, до сих пор значимое. Что и теперь может тебя ранить.
— Я не…
— На самом деле, — перебил меня Грег, — ты все помнишь. И подсознательно держишь воспоминания под замком. Но это не решение проблемы. Пока память там останется, она всю жизнь будет тебе мешать. Так что старайся.
— Может, поможешь? — ехидно предложил я.
— Ты должен сам пробить барьер. Понять, что пользы от этого будет больше, чем вреда.
— А если все-таки не получится?
Грег мгновение помолчал.
— Тогда у нас в запасе есть еще один способ. Верный. Но он тебе не понравится.
У меня по спине пробежали мурашки. Если уж Грег сказал «не понравится», значит, это в самом деле жесть…
— Ладно, — смилостивился он, — не буду тебя нервировать перед обрядом. В десять встречаемся на…
Он назвал какую-то станцию километрах в пятидесяти от города по Выборгскому направлению.
— Что с собой брать?
— Мы все принесем. Да, на всякий случай — не пей ничего алкогольного. И постарайся не курить после шести.
— То есть водки и шашлыков не будет?
— Словишь кайф и без водки.
— Хм? Обряд, говорите? Интере-есно…
Я собрался сострить на эту тему, но Грег уже бросил трубку. Я отправился в столовку, улыбаясь во весь рот и, как в детстве, мечтая, чтобы время ускорилось и побыстрее настал вечер.
Кстати сказать, в институте у меня дела шли гораздо лучше, чем раньше. Причем я не прилагал к этому никаких усилий. Сначала прежнее безграничное отвращение к работе сменилось таким же полным безразличием. Кажется, у меня незаметно сменились жизненные приоритеты — ни деньги, ни карьера в их число больше не входили. Я только обрадовался и с облегчением выкинул ложные ценности из списка. А вскоре с удивлением ощутил, что во мне просыпается интерес к специальности. Теперь вместо того чтобы шариться в Сети в поисках музыкальных порталов, бесплатных библиотек, компьютерных игрушек и прочих убивалок времени, я по доброй воле искал там материалы по теме моей дипломной работы и читал, что нового случилось в науке с тех пор, как я утратил к ней вкус. Свои мысли по этому поводу я оформил в виде статьи и ради прикола выложил в одном тематическом сообществе. В ответ получил кучу восхищенных комментариев, превозносивших мой «нестандартный подход» и «свежий взгляд», и одно серьезное предложение от некоего образовательного фонда, через который, как я прекрасно знал, шла основная утечка мозгов из России. Случись такое полгода назад, я бы прыгал от восторга. Да и теперь было приятно. Но, честно сказать, в данный момент у меня были другие приоритеты.