Моралес отключился. Вид у него был предовольный. Белые конусы маячили на горизонте, постепенно приближаясь.
— Твой учитель живет прямо в трубе? — спросил я.
— Он — директор ТЭЦ.
— Ишь ты. Удобная легенда. Это ему ты звонил?
— Ага. Забил ему стрелку.
Автомобилей на трассе почти не было, все рассосались по пригородным поселкам. Мы проехали километров десять вдоль леса, свернули на проселок и вскоре остановились на обочине. Конусы поднимались совсем близко, километрах в пяти. Лес поредел. По обе стороны от дороги раскинулось здоровенное кочковатое поле, поросшее бурьяном.
Моралес заглушил мотор и откинулся на сиденье, заложив руки за голову и глядя в потолок хитрющим взглядом.
— Я так понял, гнездо мы смотреть не едем, — сказал я. — Что дальше?
Пацан повернулся ко мне.
— Ты тупой или притворяешься? Я собираюсь выманить сюда моего старпера. И мы его убьем.
— Убьем? — Я не поверил своим ушам. — Красного лорда?
— Ага.
— Мы?!
— Ладно, если боишься, тогда я и сам справлюсь. Ты можешь просто полюбоваться.
— Да ты… Ты совсем, что ли, сдурел?!!
Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы переварить его идею. Моралес хихикал, глядя на мои переживания.
— Расслабься, отличный план! Сначала моего старого хрыча завалим, а потом я помогу тебе свалить твоего.
— Точно, рехнулся!
— Все путем! Горыныч, я его так зову для краткости, — замшелый козел, — добавил он. — Я его уделаю на раз. В этом же суть карьерного роста. Хочешь пролезть наверх — иди по трупам.
— В буквальном смысле? — не удержался я.
— Конечно, в каком же еще?
— Слушай, приятно было познакомиться, но я, пожалуй, поеду. Это все-таки ваше личное дело, зачем вам свидетели…
— Куда, на чем? — издевательски спросил парень. — Превращаться тут нельзя — Горыныч сразу голову откусит. А свидетель мне не помешает. Чтобы все знали, на что я способен. В том числе и ты, — добавил он угрожающе. — Рано или поздно я стану самым крутым драконом в этом городе, и остальным придется это признать. Это моя позиция по жизни — победитель…
— Погоди, — перебил его я. — Почему это нельзя превращаться?
Моралес молча указал в сторону деревьев. Чахлая рощица темнела метрах в ста от нас — единственный островок леса среди полей и пустошей. Ничего необычного в ней не наблюдалось.
— Все дело в ней. Я нарочно сюда его вызвал, — ухмыляясь, сказал Моралес. — У Горыныча тут священное место.
— Чего-о?
— Он повернут на этих зарослях. Тренироваться мне тут запрещает. Везде, говорит, летай, а сюда даже не суйся! И превращаться мне в этом квадрате запретил. Понимаешь, Васкес, я же не идиот. В гнезде мне его не победить. Он там сильнее в десять раз — пока внутри. А эта роща — его слабое место.
— Ты уверен? Может, есть какие-то другие причины, почему он тебя сюда не подпускает?
— Какие? — захохотал Моралес. — Клад закопан, что ли? Меня абсолютно не интересует, почему он трясется над рощей. Может, он тут дачу себе построил, может, яйца откладывает. Я просто хочу этим воспользоваться… Ага! Вот и он!
Неподалеку как раз притормозила серая «Волга».
— Видишь? — зашептал Моралес, открывая дверь. — Как я и говорил — даже превращаться не стал!
Из «Волги» вылез мужичок и не спеша направился к нам. Я впился в него драконьим взглядом, пытаясь распознать, что он за фрукт. Но сразу же наткнулся на жесткий блок — как лбом с размаху в каменную стену.
Выглядел Красный лорд, прямо скажем, неказисто. Лет под шестьдесят, седоватый и лысоватый, в унылом галстуке-селедке и плохо сидящем костюме. На первый взгляд — типичный старый инженер, досиживающий до пенсии.
Но, присмотревшись, я с удивлением понял — а типаж-то знакомый! В моем детстве такие дядьки встречались среди отцовских знакомых, а потом куда-то делись — по большей части потихоньку влились в городское начальство всех мастей. Эти скромные дядечки, партийные интриганы советской закалки, были гораздо опаснее, чем казались на первый взгляд, а их занюханный внешний вид просто служил маскировкой. Не думаю, чтобы этот типаж был знаком Моралесу. Его отец наверняка демонстрировал знаки статуса, а не скрывал их.
— Здрасте, Егор Иваныч, — сказал я вежливо.
Дядька не поздоровался.
— Значит, сам превратился? — буркнул он, мазнув по мне взглядом. — Каким манером?
— Прыгнул с крыши, — соврал я.
— А печати тоже сам себе нарисовал?
Он повернулся к Моралесу:
— Ты что, не заметил печати? Дурачка-то из меня не делайте.