Рыжий скривился.
— Сказано. Потому-то мы и не стали выкидывать это письмо сразу, а показали специалистам.
— Это кому же?
— Идолищеву…
— Нашли кому показывать!
— А что? Он профессор, дракон научного склада ума…
— И десяти лет не прошло, как он превратился! Понимаете, что это значит? И что у него творится в голове — особенно в сочетании с его фактическим возрастом? Мне даже неинтересно, что он вам сказал. Еще кому-нибудь показывали?
— Братьям Ино.
— Уже лучше. Хотя их магия специфическая, зато с мозгами у них все в порядке. И что они сказали?
— Да то же, что и вы. Что переходы между мирами могут совершать отдельные драконы-маги, которых можно перечислить поименно, и ни о каком «вторжении» и речи быть не может… А мира, из которого оно якобы готовится, вообще не существует. «Страшная сказка для детей» — вот как они его назвали.
— Это мнение Братьев?
— Нет, это единодушное мнение круга…
— Ладно, — сказал Грег. — Я понял.
Хоть он произнес это совершенно равнодушно, рыжий поднял бровь. В наблюдательности ему было не отказать.
— Вы раздосадованы, Черный лорд! Что случилось? Вы что, серьезно отнеслись к этому письму? Ну сами подумайте, какое вторжение? Кому надо сюда вторгаться? С какой целью? Кому мы нужны?
— Закроем тему, — улыбаясь, предложил Грег.
— Как пожелаете…
Мы неторопливо шли, огибая зал по кругу, сопровождаемые взглядами и шепотом. Толпа раздавалась при нашем приближении. Разговор затихал и возобновлялся за нашими спинами с новой силой.
— Поесть можно тут. Выпить — там, — показывал распорядитель. — Позднее место в середине освободят, и желающие смогут потанцевать. А перед закрытием состоится фейерверк… Ага! Вижу, еще один почетный гость прибыл. Общайтесь, развлекайтесь, я отойду…
И болтливый желтый дракон исчез в толпе.
Я с облегчением обнаружил, что мы больше не в центре всеобщего внимания. На меня посматривали, но искоса. Я мог перевести дух и оглядеться.
В принципе, все это напоминало обычный банкет: шумный, многолюдный, в меру торжественный, в меру неформальный. Играла негромкая фоновая музыка. Вдоль стен стояли накрытые столы с закусками и напитками. Почти все женщины нарядились очень экстравагантно. Вечерние платья поражали воображение, это были почти маскарадные костюмы — кто кого переплюнет. Мужчины оделись кто во что горазд. В смокингах, кстати сказать, были только мы трое. Но я уже привык и чувствовал себя неплохо.
Гости дефилировали по залу, стояли у столов, собираясь небольшими кучками, и оживленно болтали. Со всех сторон слышались приветственные возгласы. Мы были явно не единственными, кто пропустил официальную часть. Как я понимал, большинство еще толком не успели поздороваться со всеми своими знакомыми.
Я тоже выхватил из толпы знакомое лицо. Пожилой дракон с окладистой бородой и авторитетной осанкой, в свитере домашней вязки, привлекая к себе всеобщее внимание, громогласно рассказывал, что пришел на слет пешком: «Что я, ради одной остановки превращаться буду?» — и только что «вот этими ногами» полчаса поднимался по винтовым лестницам внутри башни.
Старикан явно рассчитывал эпатировать собрание, но получил лишь несколько смешков и добродушных шуток от стоявших поблизости. Видимо, к его выходкам уже привыкли. Впрочем, его это не смутило — он тут же затесался в какую-то группу, где перехватил разговор и начал солировать.
— Ага, этого дракона я знаю! — сказал я, посмеиваясь. — Это же великий и ужасный Идолищев. Только одного я не понял. У него что, есть жена?
— Идолищев — уникум, чудо природы, — объяснил Грег. — Дело в том, что он стал драконом в очень позднем возрасте. Лет за пятьдесят.
— Ничего себе!
Обычный возраст превращения — около семнадцати — двадцати лет, когда человек полностью был открыт миру и активно искал запредельного, или изредка ближе к тридцати, когда человек интуитивно понимал, что наступает его последний шанс. Грег добавил, что после сорока человек обычно смиряется с действительностью, принимает реальность и полностью теряет способность к превращению.
— И что заставило его превратиться?
— Кто его знает. Видимо, все чего-то ждал, искал… И нашел. Фактически, он сам на нас вышел…
Грег порассказал о нем еще много интересного. Из-за позднего перерождения у Идолищева осталось много смешных человеческих привычек, благодаря которым он имел среди драконов репутацию чудака — но чудака опасного, который заставлял других считаться со своими заморочками. К примеру, он был единственным драконом в Питере, сохранившим человеческую семью.