С ветки, зацепившись небольшим парашютиком, свисала деревянная болванка с бронзовым утяжелителем на конце, формой напоминавшая миномётную мину. Такую конструкцию выбрали неспроста. Лёгкая бальса [1] не тонула в воде и не экранировала магию, а бронза меньше мешала волшебству меньше других неблагородных металлов.
И сам маяк, и ткань парашюта были выкрашены в защитный зеленоватый цвет, призванный скрыть их от посторонних глаз. Но руны из вбитой в дерево серебряной проволоки неслабо излучали, и прут лозоходца это засёк.
– Работаем, – гребец причалил к торчащему из воды стволу и, отложив вёсла, взялся за карабин. Лозоходец положил свой прут на дно лодки и проверил, насколько хорошо выдёргивается из кобуры револьвер. Потом начал сноровисто раскручивать верёвку с грузиком на конце.
Короткий полёт – и она захлестнула нижнюю ветку дерева. Натянув перчатки, мужчина ловко полез вверх, переступая ногами по стволу и крепко держась за верёвку.
Оседлав толстую ветку, верхолаз тут же перебрался на следующую. Через несколько секунд он уже сидел рядом с маяком. Накинув верёвочную петлю на хвост стабилизатора, лозоходец сноровисто обрезал ножом стропы парашюта и аккуратно спустил свою добычу в лодку. Руками он старательно не касался маяка.
Добравшись до закреплённой на нижней ветке верёвки, лозоходец быстро перевязал её и соскользнул в лодку. Потянув за свободный конец, мужчина распустил узел. Вскоре верёвка уже лежала в аккуратной бухте на дне лодки, а её хозяин колдовал над маяком.
“На все руки мастер”, – мрачно подумал Илья. Он уже давно наблюдал за этой троицей, укрывшись в воде среди воздушных корней мангра. Яркий спасжилет, который егерь по-прежнему использовал как плотик, весь был облеплен илом и водорослями. В таком виде он не бросался в глаза.
Покинув погибший гидроплан, Илья не успел далеко убраться от берега. Егерь помнил о том, что яхта контрабандистов где-то неподалёку. Потому он сразу замаскировал свой спасжилет, о чём нисколько не пожалел.
Очень скоро берсерк услышал плеск вёсел, а потом появилась лодка с этой троицей. Понятное дело – с яхты подтянулись хвосты подчистить. Двигался егерь гораздо тише, а потому без труда укрылся от контрабандистов. И теперь имел удовольствие наблюдать, как они избавляются от маяка.
“Колдовство” лозоходца над сигнальным артефактом оказалось простое. Всего лишь динамитная шашка, посаженная на клей прямо на корпус. Он по-прежнему не касался маяка руками, потому работа шла не слишком быстро.
– Давай шустрее, – поторопил товарища гребец. – Нам ещё проверять, что там с этой проклятой “птичкой”.
В ответ лозоходец прошипел что-то неразборчивое, но явно не слишком вежливое. Держа маяк за привязанную к нему верёвку, он щёлкнул зажигалкой. Огнепроводный шнур задымил, и мужчина забросил маяк в воду. Гребец тут же заработал вёслами.
Тёмная вода мангрового болота вспухла небольшим пенным куполом. Лозоходец сверился со своим прутиком и удовлетворённо кивнул.
– Больше не фонит, – заявил он и кивнул в сторону моря.
– Тогда погнали самолёт смотреть, – отозвался стрелок с дробовиком.
– Раскомандовался, – пробурчал гребец, снова берясь за вёсла. – А “гнать” – мне.
– Никто не виноват, что я лучше стреляю, а ты лучше гребёшь, – хмыкнул в ответ боец с дробовиком. – Давай, начальство ждать не любит.
– Тоже мне давалку нашёл, – огрызнулся гребец, но всё же заработал вёслами чуточку быстрее.
“Все люди делятся на два сорта: те, у кого револьвер заряжен, и те, кто копают”, – мысленно процитировал Клинта Иствуда Илья. Он с тихой злобой наблюдал за уплывающей лодкой, глядя ей вслед поверх ружейного ствола.
Хотя назвать эту железную кочергу из НАЗа ружьём егерь бы постеснялся. Ствол двадцатого калибра, полное отсутствие цевья, скелетная рукоятка, выдвижной приклад из гнутого прутка. Ода минимализму. Четыре патрона в торчащем магазине и загнутая вниз рукоятка затвора.
Лёгкое, конечно, но Илья с удовольствием посмотрел бы, как конструктор из него стреляет. И что при этом чувствуют его рука и плечо. Хотя предполагалось, что много стрелять из этой кочерги не придётся, а чем легче, тем лучше для НАЗа.
Сейчас Илья тоже стрелять не собирался. Егерь прекрасно понимал, что если трое в лодке не вернутся, его начнут искать уже всерьёз. А так – убедятся, что самолёт сгорел, а его остатки утонули, и уберутся.
Маяк, конечно, жалко, но воевать со всем экипажем шхуны Илья пока не собирался. Равно как и прощать им погибших товарищей и сожжённый самолёт. Да и задание по возможности надо выполнять. И, видимо, пока в гордом одиночестве.
Но сейчас нужно было просто выжить и выбраться из прибрежных мангров. Проверять, как покажет себя его “ружьё выживания” при встрече с каким-нибудь крокодилом, Илье совсем не хотелось.
Поэтому егерь спокойно дождался, пока лодка с контрабандистами вернётся и проплывёт мимо. А потом аккуратно и тихо двинулся следом.
Однако догнать лодку берсерку не удалось. На обратном пути контрабандисты уже ничего не искали, и потому гребли в полную силу. Угнаться за ними вплавь, да ещё не шуметь при этом – можно было и не надеяться. Илья быстро отстал, потеряв лодку в лабиринте протоков среди мангровых зарослей.
Бросив бесполезное преследование, егерь всё так же осторожно направился вглубь мангровых зарослей. Дождаться помощи на берегу в ближайшее время явно не светило. А значит, нужно было пробираться к нормальному лесу. Ночевать в полузатопленных манграх Илье вовсе не улыбалось.
***
Вода под ногами сменилась топким илом. Ботинки вязли в нём, противно чавкая. Как Илья ни старался – идти абсолютно бесшумно у него не получалось. Ноги покрылись слоем грязи, мокрый комбинезон не желал сохнуть во влажной духоте мангров.
Илья про себя мечтал о костре, а ещё лучше – о родном лесе, оставшемся в прошлой жизни и иной реальности. Без хлюпающего ила под ногами и изнуряющей жары. Тут он, конечно, тоже есть, но в тысячах километров от этой тропической парилки.
Вокруг назойливо звенели насекомые, и егерь усмехнулся. Вот уж желающих попить твоей крови с избытком хватало что здесь, что в родных лесах. Хорошо, что найденный в НАЗе репеллент пока ещё работал.
Кроме звона насекомых и голосов птиц, егерь ничего не слышал, как ни старался. Возможно, помогло бы "Шестое чувство". Но без острой необходимости тратить свою кровь берсерк в нынешнем положении не рискнул. Будет ещё на что потратиться, прежде всего нужно выжить в гилее.
Правда, с собой были кроветворные батончики – с ними берсерк не расставался с первого боевого выхода в этом мире. Но их тоже следовало поберечь до совсем уж крайнего случая – пополнения запасов в обозримом будущем не предвиделось.
Илья с сожалением вздохнул. Помимо всего прочего, "Шестое чувство" помогло бы отфильтровать тяжёлый запах гниющего ила, бивший в ноздри. Но это тоже придётся терпеть.
Контрабандисты затерялись где-то в лабиринте проток и, вероятно, вошли в русло одной из многочисленных местных речушек. Следов на воде лодка, понятное дело, не оставляла, и найти их теперь было непросто. Наверняка уже добрались до стоящей выше по течению яхты.
Илья восстановил в памяти карту этого участка побережья. Где здесь есть достаточно широкие речки, чтоб по ним яхта прошла? Пусть она и небольшая, но всё же и для такого судёнышка нужно более-менее приличное русло, а не какая-то переплюйка.
И ещё вопрос – куда контрабандисты пойдут дальше? Одно дело, если они просто спрятались от самолёта, чтобы переждать и снова выйти в море. И совсем другое – если экипажу "Скопы" повезло заметить место поворота маршрута, и дальше они пойдут вглубь Перешейка.
Илья невесело хмыкнул. Повезло или нет – это как посмотреть. Самолёт сгорел и утонул со всем экипажем. Ну, почти со всем. А задача – не выполнена. Координаты передать не удалось, маяк уничтожен.
И единственный, кто остался в живых – он, рядовой Аг'Тар Стальной Клык, первый взвод охотничьей команды Клановой Стражи. Единственный, кто ещё может повернуть дело так, чтобы смерть товарищей не была напрасной. А заодно – как следует зарекомендовать себя перед командованием. И тогда, возможно, получится передвинуть встречу с ушастым уродом и спасение брата из дальних планов в текущие.