— Ужасающее! — отрезала Фрэнсис, щурясь не только глазами, но и всем лицом. — Я почти ничего не вижу.
Хок прикусил губу, сдерживая раздражение. Почему она не ценит его доброту? Последняя дурочка и та сообразила бы, сколько усилий он приложил этой ночью, чтобы избавить ее от лишней боли! Он не сделал ничего такого, что могло бы ее смутить, он даже не пытался приставать к ней с ласками! Правда, он позволил себе кое-какие вольности в утреннем разговоре, но это в конце концов не самый низкий поступок! Неужели ей трудно держаться хоть немного любезнее?
Он в два глотка опустошил кружку превосходного английского эля и как следует стукнул ею о стол.
— Ты готова выехать?
— Разумеется, — ответила Фрэнсис, от души сожалея, что под рукой нет ничего, чем можно в ответ грохнуть по столешнице.
Среди английского дворянства Йоркшир считался захолустьем, но Фрэнсис, которая понятия об этом не имела, нашла его прекрасным. По обе стороны от дороги и до самого горизонта тянулись округлые холмы, вересковые пустоши чередовались с купами орешника и живописными каменными осыпями. Местность до того напомнила ей Шотландию, что у нее защипало глаза и она зашмыгала носом, борясь с приступом ностальгии.
Дорога шла вдоль извилистой реки — реки Уз, как сообщил Граньон, когда они остановились для короткого отдыха вблизи бескрайнего болота Нейборн. Фрэнсис остановилась на краю заболоченной долины, зачарованная уходящей вдаль пустошью. Здесь, залитый солнечным светом, в безмолвии дремал цветущий вереск. Болезненная и сладостная безотрадность, та самая, за которую поэты воспевали вересковые пустоши Англии, охватила ее.
— Десборо-Холл расположен на реке Стилингфлит, — объяснил Хок, когда они собрались продолжать путь, — точнее, на ее восточном берегу. Ближайший к поместью город — Акейстер-Селби.
Еще полчаса экипаж гладко катился по ровной дороге, через густо заселенные земли с добротными фермами. Покой и довольство царили в тех деревнях, которые находились вокруг Десборо-Холла.
Фрэнсис тихонько ахнула, когда экипаж выехал на великолепную аллею, обсаженную деревьями. По правую руку виднелись строения, в которых она сразу узнала конюшни. Это были просторные сооружения с черепичными крышами, приветливо краснеющими в лучах закатного солнца.
Присмотревшись, она поняла, что видит не просто стойла. Это был племенной завод с манежем, несколькими выгонами и кругом для тренировки рысаков на корде. Впервые со дня отъезда из Шотландии Фрэнсис почувствовала радостную приподнятость. Разумеется, она и раньше слышала, что Северная Англия славится коневодством, но даже в мыслях не держала, что может найти племенной завод в Десборо-Холле. А ее драгоценный муженек и не подумал упомянуть об этом! Что ж, решила она, вытягивая шею, чтобы получше осмотреться, если ее все равно бросят в глуши, то лучшей глуши придумать невозможно.
Глава 9
Человеческие пороки так разнообразны,
Что не стоит удивляться,
Встретив лукавство в человеке почтенного возраста.
— Что ты здесь делаешь, отец? Ты же болен! Тебе нужно оставаться в постели!
Хок осекся, сообразив, как нелепо это звучит. Его умирающий отец, широко улыбаясь, спускался по ступеням Десборо-Холла с распростертыми объятиями.
— Наконец-то ты дома, мой мальчик! — воскликнул он, подходя к сыну. Спешившийся Хок стоял с открытым от удивления ртом.
— У тебя поразительно цветущий вид, отец! — процедил он сквозь зубы.
— А ты, я вижу, разочарован, этим, — заметил маркиз, приподнимая седые брови. — Неужели ты думал, что я сыграю в ящик, не дождавшись твоего возвраще ния? Это совершенно не входило в мои планы. Столько всего предстоит сделать — тут уж не до могилы!
— Я ничуть не разочарован. Просто я удивлен и… и очень счастлив!
— Вот и славно, сынок, вот и славно! Познакомь меня поскорее со своей молодой женой.
Граньон между тем успел открыть дверцу экипажа. Фрэнсис спустилась на гравий дорожки и оказалась перед точной копией своего мужа, разве что постаревшей и поседевшей. Впрочем, нос маркиза очень напоминал клюв хищной птицы, и прозвище Ястреб больше подходило ему. Она вдруг подумала о том, что волосы мужа с годами превратятся в такую же белоснежную шапку. Пронзительный взгляд зеленых глаз, неожиданная мальчишеская ловкость — все роднило их, разве что рядом с довольно хрупким маркизом Чендозом Хок выглядел более крупным.
— Фрэнсис, не так ли? — И маркиз, не спрашивая разрешения, крепко обнял невестку.
— Да, меня зовут Фрэнсис Килбракен, — ответила она, оказавшись наконец на свободе.
— Ну да, как же! — хмыкнул маркиз, на секунду переходя на шотландский простонародный говор и тотчас обратно на безупречный английский. — Вы графиня Ротрмор, Фрэнсис Хоксбери. Надеюсь, ваш отец — этот мерзавец! — пребывает в добром здравии?
— По крайней мере пребывал, когда мы прощались, — ответила она осторожно.
Откуда он знает ее, этот веселый старик? И что у него на уме? Хок всю дорогу твердил ей, как тяжело болен его отец. Не далее как час назад, когда они останавливались на несколько минут, он снова напомнил ей, что рано поутру они выедут в замок «Чендоз». Он выглядел тогда очень встревоженным…
— Что происходит, милорд? Я ничего не понимаю.
— Зато я понимаю, — угрюмо сказал Хок. — О да, я понимаю буквально все!
Фрэнсис покосилась на мужа. Он выглядел так, словно кипел от ярости. Более того, что-то в его голосе дало ей понять, что он смертельно обижен.
Маркиз принял замечание сына с полной безмятежностью.
— Слуги умирают от нетерпения познакомиться с молодой хозяйкой, — заявил он, снова заключая Фрэнсис в объятия. — Идемте, дорогая моя. Хок, присоединяйся к нам. Надеюсь, слуги еще помнят тебя в лицо. Представьте себе, дорогая, он был здесь не более трех раз! Граньон, ни к чему надрывать пуп, перетаскивая багаж, для этого есть Ральф.
Сердце Фрэнсис упало, когда она увидела не менее двадцати слуг, выстроившихся перед высокими двойными дверями Десборо-Холла. С одной стороны стояла женская прислуга, с другой — мужская. Она заметила над входом фамильный герб Хоксбери, вспомнила девиз «Наша рука сильна» и свое ехидное замечание насчет сильного кулака. Она спросила себя, чей же кулак здесь сильнее, украдкой переводя взгляд с мужа на свекра. Интересно, откуда маркиз узнал, какую из дочерей выбрал его сын? Они медленно шествовали вдоль ряда горничных, каждая из которых была одета аккуратно и не без щегольства. Фрэнсис казалось, что она ловит их пренебрежительные взгляды. Ее наряд! Что, если они разом возненавидят ее?
Но самым удивительным казалось то, что маркиз не обращал на ее внешность ни малейшего внимания. Он как будто не замечал того, как ужасно она выглядит. Фрэнсис невольно потянулась к очкам, готовая стащить их и сунуть в карман.
— Служанки все до одной одеты лучше тебя! — прошипел Хок ей на ухо. — Стыд и позор!
Фрэнсис отдернула руку, оставив очки на месте, и вызывающе выпятила подбородок.
Что это его так разбирает, думала она о муже. Разве он не рад, что отец жив-здоров и приехал встретить их? Он вел себя как неотесанный увалень, особенно в сравнении с маркизом.
— Перед вами преданнейший из смертных, Отис, дворецкий Десборо-Холла, — объявил маркиз, сияя любезной улыбкой. — А это, дружище Отис, твоя новая хозяйка, леди Фрэнсис.
В лице дворецкого, прорезанном суровыми морщинами, ничто не изменилось, однако восприятие Фрэнсис было так обострено, что она заметила легкую тень неудовольствия, коснувшуюся губ Отиса. «Вот английский дворецкий, самое пугающее из земных созданий», — подумала она.
— Добрый вечер, Отис, — произнесла она раздельно.
— Добро пожаловать в Десборо-Холл, миледи, — ответствовал тот, поклонившись ей в пояс.
— А это миссис Дженкинс — не экономка, а клад! Мы с ней наперегонки впадаем в старческий маразм.