— Разумеется, я мужчина, и несколько часов назад ты нисколько не возражала против этого.
— И очень жаль, что не возражала, — буркнула она. — Я была пьяна.
— Означает ли это, что я должен буду и впредь пользоваться этим волшебным средством? Случка лошадей и бренди… хм… и выигрыш в пикет. Придется приложить усилия к тому, чтобы как-нибудь ненароком не проиграть.
Я хочу, чтобы вы покинули мою спальню.
— Чего ради? У нас завязалась милая утренняя беседа.
— У меня раскалывается голова!
— Тогда не начинай спора, потому что я все равно переспорю тебя.
Фрэнсис судорожно скомкала прижатое к груди покрывало. Чем бы швырнуть в эту самодовольную физиономию?
— Обещайте мне никогда больше не делать того, что было ночью, — сказала она угрюмо.
— Почему? — удивился Хок.
Она отвернулась, показав прекрасную белую спину, покрытую спутанными прядями волос. Он протянул руку и коснулся гладкой кожи. Фрэнсис рывком отстранилась:
— Раньше вы не делали того, что вчера, милорд!
— И это было моей величайшей ошибкой. Ты очень скоро начнешь считать любую ласку естественной.
Хок с удовольствием потянулся и закинул руки за спину. Он прекрасно знал, что Фрэнсис хочет выбраться из постели, но не решается продефилировать по комнате в чем мать родила.
На этот раз молчание нисколько не тяготило его. Он готов был лежать так хоть целый час.
— Ты еще многого не знаешь, Фрэнсис, — задумчиво сказал он некоторое время спустя. — Как насчет урока с утра пораньше? Утром тоже можно заниматься любовью, с не меньшим успехом, чем ночью.
Его галантное предложение привело к тому, что Фрэнсис выскочила из постели пулей, волоча за собой покрывало. Обернувшись, она увидела, что совершенно голый Хок, ухмыляясь, смотрит на нее, приподнявшись на локтях. Ее взгляд, конечно же, упал на одну конкретную часть его тела. Он улыбнулся еще шире.
— Ох нет! — в отчаянии воскликнула Фрэнсис и бросилась за ширму, за которой обычно одевалась.
— Может быть, тебе помочь? — искренне предложил Хок.
— Только тем, что послать сюда Граньона с его распроклятой микстурой!
— Хорошо, хорошо, — согласился он, с сожалением посмотрев на ширму. — Обещание есть обещание.
Вздохнув, он поднял с пола халат и направился в свою спальню.
Минут через десять явилась Агнес с подносом, на котором стоял объемистый стакан подозрительной на вид жидкости
— Мистер Граньон посылает вам вот это, миледи
— Какая гадость! — поморщилась Фрэнсис, выпив смесь залпом.
Она уселась в кресло, откинула голову и стала ждать результатов.
Хотя похмелье изчезло, только голод заставил ее спуститься позавтракать. Она надеялась, что за это время Хок давно уже покинул пределы особняка, но он сидел за столом перед полной тарелкой, держа в руках свежий номер «Га-зетт». Увидев Фрэнсис, в нерешительности застывшую на пороге, он сложил газету и улыбнулся:
— Надеюсь, тебе лучше?
— Лучше, — подтвердила она, подчиняясь несправедливой судьбе и усаживаясь за стол.
Хок откусил кусочек тоста с земляничным вареньем, облизнул губы и одобрительно кивнул:
— Вкус этого варенья напоминает тебя. Фрэнсис забегала глазами по комнате.
— Не волнуйся, я отпустил слуг, — безмятежно сообщил он. — Положить тебе чего-нибудь? Наверное, всего побольше. Ты, должно быть, голодна как волк.
Вместо ответа Фрэнсис сама наполнила свою тарелку. После микстуры Граньона, щедро сдобренной все тем же бренди, ее движения были замедленны и слегка неверны
— И запах твой так же восхитителен, как твой вкус, — поддразнил Хок, подождав, пока она набьет рот яйцом всмятку. — Я думал, что с ума сойду, честное слово!
— Бу-бу-бу… — пробормотала она с полным ртом, сверкая глазами.
— Что, дорогая? Ты что-то говорила или просто громко
Жевала?
Фрэнсис с усилием проглотила яйцо и хлеб в полупрожеванном виде и внятно попросила:
— Извольте замолчать!
И это все, что мне предстоит слышать по утрам после тяжких ночных трудов? Хороший любовник имеет право на более теплое обращение.
Она яростно задвигала бровями и бросилась в атаку на ломтик ветчины. Хок искренне забавлялся, глядя, как она пилит мясо ножом и вонзает в него вилку с такой силой, что тарелка откликается жалобным звяканьем. Видимо, ей представлялся распростертый на фарфоре миниатюрный извивающийся муж.
— Пойду-ка я побеседую с Маркусом, — сказал Хок, вставая. — Думаю, понадобится некоторое время, чтобы забрать бразды правления из твоих нежных рук.
Это было задумано как шутка, но лицо Фрэнсис тотчас омрачилось.
— Надеюсь, дорогая, ты не ожидала, что меня устроит роль твоей домашней собачки? — спросил он серьезно. — Я не привык целый день слоняться без дела.
Фрэнсис опустила голову, чувствуя, как почва ускользает из-под ног. Значит, роль домашней собачки оставалась на ее долю? Значит, это ей предстояло теперь слоняться без дела целый день?
— Это ведь мое поместье, Фрэнсис.
— Может быть, вам лучше вернуться в Лондон? — спросила она, не поднимая головы. — После вчерашней ночи я скорее всего забеременею.
— Если бы женшина беременела после каждого оргазма, то ты могла бы рассчитывать сразу на близнецов.
Вилка громко чиркнула по тарелке. Фрэнсис вскочила и возмущенно выпрямилась, уперев руки в бока. Хок с интересом окинул взглядом ее вздымающуюся грудь.
— Положительно, Фрэнсис, я не дождусь ночи. Да и ты тоже, как я погляжу. Твои груди так и тянутся навстречу моим рукам.
Она швырнула ему в лицо пустую чайную чашку. Хок уклонился, засмеялся и многозначительно задвигал бровями, кивая на дверь. Фрэнсис схватила тарелку… и тут вошел Отис, привлеченный звуком разлетевшейся вдребезги чашки. Пришлось водрузить тарелку на прежнее место.
— Ну, дружище, в чем дело? — спросил Хок дворецкого, не скрывая своего хорошего настроения. — Ее светлость и я всего лишь заняты живой утренней болтовней.
— Вам письмо от маркиза, милорд, — сообщил Отис, сделав вид, что только за тем и пришел. — Его переслали сюда из Лондона.
— Прошу меня извинить, — сказала Фрэнсис и поспешно вышла из гостиной.
«Я дам ей время до ночи, чтобы примириться с положением дел», — подумал Хок, сияя довольной улыбкой
— Как ты это объяснишь. Фрэнсис?
Она вскинула голову, только сейчас заметив мужа. Он сидел, облокотившись на дверцу стойла. Закончив бинтовать ногу жеребца повыше копыта, она поднялась, отряхивая юбку
— А что тут объяснять? Я наложила повязку Гордости Кланси. Он подсек ногу во время галопа. У него есть привычка выворачивать ноги во время скачки, и копыто одной травмировало другую. Тренерам давно пора было обратить на это внимание. Придется поговорить с Белвисом…
Она осеклась, заметив, что муж слушает лишь вполуха
— Что вам угодно, милорд?
Хок счел за лучшее пропустить «милорда» мимо ушей. Вместо ответа он протянул Фрэнсис развернутое письмо:
— Это от отца. Он…
— Он болен? Надеюсь, не слишком тяжело?
— Мой родитель переживет нас обоих и еще будет проливать елейные слезы над нашими могилами, — угрюмо сказал Хок. — Он отправил мне это письмо в Лондон, думая. что я до сих пор там. Ты найдешь содержание этого опуса весьма интересным. Отец уверяет, что мне следует поторопиться в Десборо-Холл, так как моя жена подружилась с управляющим теснее, чем того требуют приличия.
— Что?! — ахнула Фрэнсис. От оскорбления у нее потемнело в глазах.
Хок внезапно понял, как глупо было подступать к ней с расспросами. Разумеется, это была очередная интрига его скорого на выдумки отца. Хок решил воспользоваться ситуацией
— Итак, что вы можете сказать в свое оправдание, мадам? Я помню, как этот негодяй Маркус льнул к вам, когда я застал вас обоих врасплох в его кабинете!
Фрэнсис пожалела о том, что за завтраком не расквасила мужу нос тарелкой. Как он мог! Как он мог даже думать о ней такое? Неожиданно она заметила насмешливый огонек во взгляде Хока. Цель маркиза внезапно сделалась ей совершенно ясна. Он вовсе не хотел обидеть ее, да и Хок не поверил ни одному слову письма. Однако он заставил ее поволноваться, и его следовало проучить за это. Она понурила голову и начала крутить какую-то тесемку на юбке.