С восточной стороны пролива подходы к бухте Прибытия оказались свободны. Разведчики Флога донесли, что там пройти можно. Это было так, но у самой бухты в две линии стояли военные корабли. Десять фрегатов в полной боевой готовности ожидали команды своего адмирала.
Еще на полпути к острову Осиному на корабль Виндибура внезапно налетел шторм. Большие свинцовые волны и шквальный ледяной ветер сопровождал крупный град. Все это случилось в теплый солнечный полдень.
– Знакомый почерк, – усмехнулся Олли и, не дожидаясь когда ледяные камни попортят оснастку и разобьют головы повстанцам, шутя отвел стихийное бедствие в сторону. Засияло солнце.
– И не пытайся даже! – адресовал он воображаемому колдуну свою угрозу. – У тебя против Кронлерона кишка тонка, господин вор. Жив он, или нет.
Постепенно невысоклику стало всерьез нравиться считать себя последователем великого мага и рукой, воплощающей его волю. Тем более что таким его представляли и хотели видеть все, от Тины до последнего "отрицателя бамбука".
Входя в пролив команда "Мечты" увидела дым горящих кораблей у другой оконечности Осиного острова.
– Хе! Никак Питти, забодай его кальмар, дает жару этим полипам, – смотря в подзорную трубу, крякнул старый Брю. – На-ка, глянь, адмирал.
Виндибур приставил трубу к глазу. Он был недоволен.
– Они берут судно на абордаж. Опять Пит решил покрасоваться и лезет куда не попадя. Только время теряет!
"Мечта", заходила с подветренной стороны. Посоветовавшись с Брю, Олли решил, что в такой ситуации сдерживать ход глупо – нужно атаковать.
– Давно пора твоей любимице появиться, а ее все нет! – с досадой сказал он Тине.
Перед началом атаки Кену послали на Бурегас разыскать отряд Нури.
– Тина, я скоро, – пискнула птичка и желтой искоркой понеслась над волнами. До берега ее провожали два дельфа.
Девочка сама предложила отправить Кену. Маленькая безобидная птичка не должна привлекать внимания. Но канарейки все не было. Тина еле сдерживала слезы.
– Отправляй Брюгая к Питу, – сказал старому Брю Виндибур. – Флог говорит, что у левого берега до самой бухты хорошая глубина и почти нет подводных камней. Пусть этот флибустьер пошевеливается и вклинится между скалами и стоящими у бухты кораблями. Дельфы его проводят. Мы начинаем атаку и высадку.
"Наверное, я первый водоплавающий гном на свете, – досадовал Нури, глотая соленые брызги на спине Илогеона. – Ну что за напасть эти завоевания – мокро, скользко, темно хоть глаз выколи, обезьяна на голове сидит, да еще алебарда мешает".
– Эй, Фира, не жми шею, задушишь!
"Хотя зря я: на бревне-то было гораздо хуже… Бррр! Даже вспоминать не хочется. А тут, на широкой спине королевской особы… Даже свалишься – подберут и доставят куда надо".
Справедливый Ило и другие дельфы веселились от души, "слушая" бурчание гнома. Иногда они "переключались" на повстанцев, но не находили ничего интересного, кроме ненависти к уклистам или страха перед предстоящим сражением.
"Эй! Вы моего "послушайте", вот уж умора!" – обратился к товарищам один из дельфов.
Болто тосковал о горячем чае у камина и чтобы совсем не расстроиться, стал тихонько напевать:
Дослушав песенку, дельфы расхохотались.
"Ну все, хватит! – с напускной строгостью сказал Илогеон. – Седоков утопите. Да и земля уже близко. Готовьтесь к высадке!"
Отряд покинул дельфийские спины и стал выбираться на берег. Шум ночного прибоя скрывал шуршание гальки и дыхание сотен глоток, а луна, как по заказу, ушла бродить за облака. Спящая в какой-то хибаре береговая стража даже не заметила, как оказалась связанной и лишенной запаса провианта, который на ходу перекочевал в желудки повстанцев. Увидев, как его голодные соплеменники молча пережевывают солдатские пайки, Дерга аж перекосило, но спорить и "разводить проповеди" он не стал. Время было военное, а "нетрудовая" усмариловая еда никак не влияла на боевой дух.
Попрощавшись с Илогеоном, Нури, Болто и вождь "синих ящериц" пошли рядом с проводниками. Отряд углубился в лес.
Времени не оставалось. Не дожидаясь вестей от Нури, "Мечта Кашалота" с повстанцами на борту, атаковала стоящую на рейде часть вражеской эскадры. В ход было пущено все. Все гремело, ревело, дышало огнем, летело в клочья.
Грохочущие молнии сыпались из рук Олли, разнося вдребезги судно горховского адмирала. Верхняя палуба вражеского флагмана пылала. С другого борта Тина поднимала водяные валы, ломая боевой порядок кораблей неприятеля. Гремя пушечными залпами, "Мечта" прорывалась к месту высадки.
Морские силы Горха, напуганные разгромом части эскадры, а также появлением "Чертополоха" и еще двух клиперов под командой Репейника, стремительно заходящих вдоль левого берега в тыл, стали сдаваться.
Вынырнув из порохового облака, на Тинино плечо вдруг села посеревшая канарейка. Даже сквозь канонаду ухо девочки отчетливо слышало, как колотится сердечко Кены.
– Тина-я-тут! Нури у стен дворца!
– Ура! – подпрыгнула Тина и бросилась на шею Олли. – Нури нашелся!
Высадка морского десанта пошла по всем правилам. Доверху набитые повстанцами шлюпки устремлялись к суше, чтобы вернуться за следующей партией. Но многие их не ждали. Распаленные морским сражением "отрицатели бамбука" и "рыжие попугаи" прыгали с палубы, спускались по канатам и с завидной ловкостью гребли к берегу. Штурм получился стихийный и яростный, сильно отличаясь от первоначального плана. Ждавшие и ненавидевшие пятьсот лет хойбы больше не хотели медлить ни минуты. Они карабкались вверх на укрепления или бежали по песку в сторону порта.
Несмотря на мощные стены фортов, их защитники сопротивлялись довольно вяло. Вскоре береговые орудия стали замолкать одно за другим.
Тина, спотыкаясь о размотанные канаты, побежала на нос судна, чтобы видеть картину боя.
Она захлебывалась от возбуждения и, несмотря на орудийный рев, звала Виндибура:
– Олли! Олли! Смотри, они уже наверху! Олли, белый флаг!
Но звать было бесполезно.
Олли Виндибур ничего не слышал и почти не видел. Когда юный адмирал покидал капитанский мостик, чтобы сойти на берег и присоединиться к восставшим, вблизи разорвалось ядро. Так всегда бывает – последнее ядро из последнего орудия. И все вдребезги.
Оглушенный невысоклик раскачиваясь стоял на коленях перед Брю. Старый хойбилонский паромщик, заваленный щепками от своей рубки, лежал навзничь, беспомощно раскинув руки. Лужа крови медленно вытекала из-под его головы. Никакого защитного амулета на шее не было.
Олли попытался приподнять рукой голову капитана "Мечты", но только размазал ему по щеке кровь – рука не слушалась. Старый Брю умирал.
Олли снова качнуло. Розовые круги пошли перед глазами. Он не мог слышать, но разобрал по обескровленным губам паромщика:
"…трап тебе под ноги."
Горло сдавило, в глазах стало темно. Олли потерял равновесие и рухнул рядом на палубу, увидев на миг только чьи-то ноги.
Радость победы мелькнула и улетучилась, а тайна древнего завещания все еще оставалась нераскрытой, так же как и загадка Стратуса Кронлерона.