В обеденной зале хозяйничали сквозняки: щекотали тяжелые шпалеры на стенах, играли бахромой паутин, выстужали воздух, пересвистывались задорно по углам. Сквозняки чувствовали себя полноправными господами старого замка. Они, да летучие мыши с чердака, и еще немного пауки да гончие псы, облезлые и злые от недокорма, а вовсе не Къертар, младший и единственный баронский наследник, и даже не сам милорд Леонид, что сидел, закинув обе ноги на стол, и ковырял в зубах куриным ребром. Честно сказать, неизвестно, что было чище - стол этот или сапоги его милости.
Былая доблесть искрошилась трухой запустения.
Под баронским седалищем скрипело высокое кресло о двух резных подлокотниках, в лучшие свои дни задуманное напоминать трон и наводить на мысли о величии. Второе точно такое же кресло валялось перевернутым поотдаль. Рядом лицом вниз лежала наследная гордость и последняя надежда барона - четвертый сын Къертар, упившийся до полного обездвижения. Ни в кресле, ни тем паче в Къерте величия не наблюдалось.
Эх, слаб сынок пить, подумал Леонид, отхлебывая вино через край кувшина. Прошедший немало боев, познавший победы и поражения, барон хотел бы сдаться на милость судьбы, но, увы, не мог позволить себе такой роскоши. Тощим плечам четвертого сына не выдержать груза ответственности. Именно этому сыну барон оказался никчемным отцом. И именно этим сыном, самым никчемным среди баронского выводка, побрезговала даже смерть. Леонид шевельнул Къертара носком сапога и оставил пустое занятие. Сам виноват, чего уж теперь! Только сжать зубы да надеяться, что когда-нибудь, пресытившись радостями титула, Кьертар вспомнит о налагаемых им же обязанностях. Надежда, право слово, отнюдь не сияла радужным семицветьем.
Вино как раз подходило к концу, когда в залу ввалились дружинники. Один - покрупнее, повыше и второй - помельче, но слепленный тем же поваром из того же теста. Барон вечно путал их имена - высокий, кажется, звался Риком, а тот, что покоренастее - Диком.
- Разрешите доложить, вашбронство! - выступил вперед Рик - он всегда начинал первым. Или это был Дик? А, маг их разберет!
Леонид кивнул, готовясь слушать.
- Что у вас?
- Маг очень сильный.
- Да, боевой маг, - дружинники прекрасно дополняли друг друга - один запевал, второй подхватывал рефреном.
- Мы его, как вы и приказали, вашбронство, принялись поперву пытать - кто он, откедова...
- Да про девку тоже спросили, как вы велели.
- А он и говорить не стал - сразу ка-ак приложит боевым заклятьем!
- Аж искры с глаз посыпались!
- А я почку застудил, покуда на земле валялся!
- Мы супротив магии никак не можем, вашбронство!
- Да, вашбронство, боевого мага простым мечом не возьмешь, это как пить дать. Тут к знахарке идтить надобно, чтоб наговор читала от порчи, от сглаза...
- ...от глаза дурного, от мага боевого. И амулет, опять же, пущай состряпает...
- Да что вы мне рассказываете?! - взревел Леонид.
В отличие от дружинников своих, набранных из селян и ни в одном сражении не участвовавших, барон по молодости частенько ходил с королевскими войсками. Боевые маги у короля были в почете. Леониду однажды довелось увидеть, как боевой маг сразу три десятка воинов положил. Не глядя рукой взмахнул - и будто траву ветром выкосило: были люди, пали замертво. Да мало ему показалось, следом в атаку кинулся - рожа в кровище, скалится цепным псом, зубы блестят, меч крутится чертовой мельницей. Кто там разберет, с магией ли, без магии - но еще десятка два прибавил, к полсотни подошло. Леонид-то и в лучшие годы разве что против троих мог выйти, куда там полсотни.
Только зачем бы боевому магу в свару деревенской девки да мелкопоместного барона мешаться? Пальба из мортиры по муравьям. Эх, глянуть бы на этого боевого...
Маг обнаружился в той самой рощице, о которой упоминали дружинники. И ведь неплохо устроился, шельмец - на поваленном дереве плащ сложен, рядом высокие сапоги вывернулись голенищами наружу, дорогие сапоги, тонкой выделки, войлоком изнутри выстланные, чтобы на нежных мажьих пятках не набился мозоль.
Колдун стоял на земле босой. Глаза его были закрыты, тонкогубый рот змеился улыбкой.
Боевой?
Оружия рядом не наблюдалось. Руки колдуна были пусты. Видом - обычный юнец, каких немало. Только лицо слишком спокойное - не прочесть ни эмоций, только движения текучие, плавные - не угадать порыва, не успеть выхватить меч. А ладно, случись чего, клинок не станет для мага серьезной преградой.
- Потолковать надо, - сказал барон.
- Можно, - согласился колдун.
- Я Леонид, сеньор здешних мест.
Маг открыл глаза. Посмотрел пристально, цепко - ничего не забыл. Иного ввели бы в заблуждение возраст и жирок на талии барона. Другой обманулся бы совьим взглядом из-под тяжелых век или посмеялся бы над простым палашом в вытертых ножнах. Но Вивиану барон понравился.