И я была не одна.
Мальчишка, которого я видела в кабинете Торрес, стоял там, где день назад была я, его пальцы обводили букву «м» в имени Саманты в дюйме от металлической поверхности – он боялся обжечься. Волосы по-прежнему лежали в невообразимом беспорядке. Он был высоким и тонким, но при этом не сутулым – что-то в его осанке излучало уверенность. Он казался по-подростковому костлявым, но в нем уже угадывались очертания будущего мужчины, которым он станет через шесть-семь лет. Складывалось ощущение, будто он стоит на пороге чего-то важного. Или на краю пропасти и смотрит вниз.
«Итак, – подумала я. – Пора браться за работу».
– Ты знаешь, кто это сделал? – спросила я. Парнишка – Дилан, вдруг вспомнила я, точно, Дилан проблемный – от звука моего голоса резко подскочил и огляделся по сторонам в поисках учителя, который заставит его идти на урок, или того, кто может на него накричать.
– Нет, – ответил он. Его лицо расслабилось. Ложь была очевидной – как будто из его широкого рта выполз и уселся на губах тарантул. Меня осенило: он мог не понимать, спрашиваю я о граффити или об убийстве. Поэтому я позволила этой лжи – и его неуверенности – задержаться еще на какое-то время, а потом стряхнула ее на пол, чтобы та скрылась в тени до следующего раза.
– Ясно. – Я заметила, как от удивления у него дернулись брови – он не понимал, сработала его ложь или нет. Хорошо. Пусть гадает. Когда человек думает, что ему что-то сошло с рук, им проще управлять. Он прекращает внимательно следить за тем, что может разрушить его ложь, и сам того не ведая раскрывается. – Похоже, здесь применили что-то очень сложное, да? Я о заклинании. – Я показала на граффити, а сама тщательно наблюдала за выражением его лица, однако на нем читалась не столько гордость, сколько раздражение.
Он кивнул, скривив губы.
– Ага. Даже я не смог его вычислить, хотя считаюсь… – Тут он замолчал и посмотрел на мыски своих ботинок. – Считаюсь умным.
– Напомни мне, как тебя зовут?
– Дилан Декамбре. – Парень, бросив на меня быстрый взгляд, сунул руки в карманы. В ответ я широко улыбнулась, чтобы он точно понимал: я не упустила этот взгляд из виду, а намеренно игнорирую его.
– Здорово, Дилан, приятно с тобой познакомиться. А я Айви Гэмбл, частный детектив. – Когда после моего имени прозвучали два последних слова, его лицо мгновенно преобразилось – я заинтересовала его. Я протянула ему свою визитку. – Я бы с удовольствием пообщалась с тобой еще, помощь такого умного парня мне очень пригодится. – Вспышка гордости – замечательно. Значит, он очень доверчив. – А пока не мог бы ты показать мне дорогу к кабинету директора? Обещаю не сдавать тебя за прогуливание уроков. – Кивнув, он зашагал рядом со мной. – Итак, это правда?
– Что?
– Что ты умный?
Он на мгновение задумался.
– Вроде бы.
– Кто это сказал?
Он передернул плечами так, что у его матери, наверное, повалил бы пар из ушей.
– Сложный вопрос.
– О, понимаю. Трудно объяснить. – Я произнесла это мягко – чтобы не было заметно, что я давлю на мерцающую красным кнопку неуверенности в себе. Это как красть конфету из большой чаши с бесплатными конфетами в окружении предупредительных знаков на разных языках.
– Так говорится в Пророчестве, – фыркнул он и прошел вперед меня в двойные двери. Слово «Пророчество» он выделил. – В Пророчестве моей семьи. Оно имеет огромное значение. И веками передается из поколения в поколение. Оно было тайно вывезено из Далмации, понимаете? Спасено во времена истребления Пророчеств в шестидесятые годы, когда люди считали, будто предсказания – это Ложная Магия. Так что это одно из поистине важных Пророчеств. – Он глубоко вздохнул. – Среди представителей моего поколения должен был родиться Избранный.
Господи, этот парень уже произнес слишком много названий.
– И это ты?
– Ну, просто под это определение больше никто не подходит. Мы с моей сводной сестрой Александрией – единственные, кто родился в правильное время, а ее волнуют только подводка для глаз, кто с кем дружит и популярность. – Похоже, последнее для него было больной темой или он просто от природы угрюмый. – Так что она вряд ли самый могущественный маг нашего времени.
– А что Избранному полагается делать? – поинтересовалась я.