Нюх трусил следом, зная, что следователя можно не опасаться, но косясь на Церберов не добрым взглядом.
– Приветствую, мистер Дорсан. Обычно вы крутитесь вокруг трупа, а не опрашиваете свидетелей. Вас понизили в должности?
Следователь скривился и пробормотал:
– Мисс Рикс. Вы здесь. Ваши осведомители хорошо работают. И я не обязан докладывать вам о своей оперативной работе.
Я не удержалась от смеха.
– Или просто кому–то стало плохо от вида крови.
Мужчина поморщился и пошел по направлению к дому, прекрасно зная, что я последую следом за ним.
На первом этаже не было ничего необычного. Простор, много белого цвета, толстые ковры, заглушающие звук шагов, тяжелая мебель, наверняка антикварная.
– Нам на второй этаж – прокомментировал очевидное Дорсан, поднимаясь по лестнице.
На втором этаже дверь в конце коридора была распахнута настежь. Гвардейцы сновали туда–сюда, на ходу обсуждая убитых и строя какие–то версии. Я даже не прислушивалась. Всегда нужно делать выводы только самой.
Комната оказалась кабинетом–библиотекой. Шкафы с книгами были почти у всех стен, от пола до потолка. В дальнем углу стоял массивный дубовый стол, заваленный свитками и два кресла. Большие окна пропускали в комнату много света, а теперь и прохладный ветер, ведь сейчас они были разбиты.
Но предмет всеобщей суматохи находился посреди комнаты, на полу.
Четыре человека, очевидно родители и их взрослые сын и дочь. Они лежали головами друг другу, и можно было бы подумать, что в форме креста, если бы не круг, начертанный вокруг них кровью. Смутная догадка проскользнула на краю сознания, но я не успела её поймать.
На телах крови не было, и нельзя было понять, отчего они умерли, не подойдя поближе.
На убитых была одежда для сна. Мужчина – темноволосый, с пышными усами и мощным телосложением. Женщина, очевидно, его жена, была хрупкой блондинкой, с застывшим испуганным лицом. Их сын и дочь были совсем молодыми людьми, наверняка учились в Академии и строили большие планы на будущее.
На телах не было следов борьбы, лишь синяки на шее.
Пока я осматривала тела Дорсан начал рассказывать об умерших:
– Супруги Мэриан и Питер Форсет. Тридцать девять и сорок лет соответственно. И их дети – Патриция и Лукас. Пятнадцать и девятнадцать лет соответственно.
Я хмыкнула, учуяв характерный запах от губ жертв.
– Их усыпили во сне хлороформом, а уже потом убили.
– Ножевых и огнестрельных ранений нет – пробормотал следователь, наблюдая, как я близко рассматриваю кровавый круг на полу. Хоть бы подушку предложил, на коленях стоять не слишком то и удобно. Вот поэтому я ношу мягкие корсеты. И соблюдаю веяния моды, и трупы осматриваю без обмороков.
– Их задушили. Это очевидно.
– Но кровь...
– Кровь не их – раздраженно перебила я.
– Но...
– Убийцы, другого человека или вообще животного. На глаз такие вещи не определишь.
Я проследила взглядом за моей собакой. Нюх пытался найти след убийцы, но видимо безуспешно. Очередная загадка.
– Но кровь не сворачивается! – недоуменно воскликнул молодой гвардеец, стоящий у окна. Я уже открыла рот, чтобы ответить, когда это сделал теплый голос за моей спиной.
– В нее добавили машинное масло.
Я встала и с интересом обернулась.
Голос принадлежал молодому мужчине, лет двадцати семи – двадцати восьми. Он был высоким, с непослушными каштановыми вихрями и серыми умными глазами.
Дорогой черный костюм сидел идеально, котелок чуть на бок. Трость в правой руке придавала ему щегольской вид, портфель в левой – серьезный и собранный. Нюх вдруг подбежал к мужчине и начал его с интересом обнюхивать. Хм, похоже, он понравился моему псу. А Нюху редко, кто нравился. Странно...
Я вопросительно взглянула на следователя.
– А, знакомьтесь. Профессор Академии Ротас Аверилл Нуари. Мисс Калиостра Рикс. Полагаю, она захочет помочь в расследовании этого дела – представил нас Дорсан друг другу.
Я хмыкнула. Помочь...
Кажется, профессор понял, о чем я подумала, и удивленно вскинул брови.
– Вы частный сыщик?
– Сыщик, детектив, человек который ловит преступников. Существует так много определений. И в какой же области вы специализируетесь, профессор?
Кажется, в моем голосе проскользнуло слишком много ехидства. Но он действительно был слишком молод для такого звания.